Диана вздохнула, будто совсем не понимая, о чем это ей говорят.

— Потом станет легче? — спросила она, наконец подняв глаза и встретившись с Грейс взглядом. Пытливым, испуганным, грустным. Эта девушка хотела знать правду, нуждалась в ней.

Грейс обняла ее и рассмеялась самым теплым смехом, на который оказалась способна.

— Милая моя девочка, — проговорила она, — боюсь, потом станет только хуже.

Подбородок Дианы дрогнул.

— Но вы сможете с этим справиться, — твердо заявила Грейс. — В один прекрасный день вы станете королевой Дианой. А пока что, если поймете, что становится труднее, звоните мне.

Будущая принцесса кивнула, храбро сглотнула и потянулась к коробке с салфетками, которая стояла перед ними на столике. Потом, вытерев нос и промокнув под глазами, ответила:

— На это вы можете твердо рассчитывать.

— Если вам понадобится место, чтобы передохнуть и прийти в себя, мои двери всегда для вас открыты. — Грейс погладила ее по спине.

Диана снова кивнула. И когда обе они вернулись на поле боя, младшая из них держалась чуть прямее, чем раньше.

* * *

— Ты правда не поедешь? — недоверчиво спросила Грейс, держа в руке самую обычную открытку с приглашением на свадьбу Дианы и Чарльза. — Я думала, будет забавно для разнообразия посетить очередную так называемую свадьбу века и вместе посмеяться над абсурдностью всего происходящего.

Ренье пожал плечами и взял со стоявшего возле его локтя блюдца пригоршню миндаля. Съев несколько орешков, он отхлебнул скотча с содой. Они сидели в патио Рок-Ажеля, вокруг буйством розового и оранжевого полыхал закат, на столе, за которым они впоследствии собирались поужинать, стояла ваза с луговыми цветами.

— Они не приехали ни на нашу свадьбу, ни на Каролины, — ответил муж. — Не вижу причин заставлять себя туда ехать. Вспомни, Грейс, каким ужасом была наша свадьба. Эта обещает быть ничуть не лучше, но на ней-то я присутствовать не обязан.

Грейс почувствовала, как ее одолевают разнообразные эмоции: ее расстраивала недальновидность Ренье, задевало, что он не видит, как отлично можно позабавиться, явившись с ней именно на эту свадьбу, обижала его обычная эгоистичная мелочность. Все это, объединившись, вспыхнуло в груди жарким газовым пламенем. Возненавидев этот внутренний костер, она бросила в него еще и злость на себя, подумав: «Сама ты эгоистичная! Может, он прав». И еще: «Почему у него такой спокойный вид?!»

— Если тебе это так важно, — сказал Ренье таким обыденным, таким непринужденным тоном, будто они обсуждали турнир по гольфу, — поезжай сама. Или возьми Альби. Ему полезно побывать на таком мероприятии.