Уже говорилось, что Нина Семеновна была большевичкой с 1903 года, ещё в дореволюционные годы её хорошо знали Ленин и Крупская. В начале 20-х годов она участвовала в организации первых домов отдыха для трудящихся, позже заведовала райздравотделом в Москве. К середине 30-х годов она наконец-то получила врачебный диплом, за которым в юности отправилась в Берн. Ей поручили руководить Управлением охраны здоровья детей и подростков Наркомздрава РСФСР. Арест мужа застал её тяжело больной. Едва поднявшись на ноги, Нина Семеновна вышла на работу и вскоре предстала перед партийным собранием как жена арестованного «лидера правых». Несмотря на все внешние нажимы, коммунисты признали её жизненный путь безупречным и, как пишется в протоколах, ограничились обсуждением.

Но расправа близилась. И так случилось, что её и Пятницкого арестовали почти одновременно. Нет, не потому, что они когда-то были вместе. Но возможно, и не случайно. 24 июня 1937 года этот замечательный большевик смело выступил на пленуме ЦК партии против инспирированного Сталиным предложения Ежова окончательно расправиться с Бухариным и Рыковым. Две недели спустя он был арестован. Можно предположить, что одновременно были приняты и другие зловещие решения. Во всяком случае, именно в это время настал черед и Нины Семеновны. Она погибла, очевидно, в тюрьме в 1944 году. Во всяком случае, такая дата значится в справке о её реабилитации. Но её арестом расправа с семьей Рыкова не кончилась.

— Меня фактически выслали из Москвы, — рассказывает Наталия Алексеевна. — Недолго проработала в Томске, а в начале 1938 года, в канун «судебного процесса» над отцом, оказалась в тюрьме, может, именно в той, где когда-то находился и он, перед отправкой в 1915 году в нарымскую ссылку. Но мои маршруты оказались иными: тюрьмы, лагеря, бессрочная ссылка…

Она осторожно извлекает из папки ветхие бланки документов:

— Отец до революции семнадцать лет был «беспаспортным», вёл жизнь профессионального революционера. А мне довелось жить без паспорта восемнадцать лет. Главным образом вот по этим бумажкам… Их давали после лагерей при выходе в ссылку. У мамы, наверно, и таких не было…

И добавляет:

— Недавнее решение Комиссии Политбюро ЦК КПСС о посмертном восстановлении в рядах партии отца я связываю и со светлой памятью моей матери — Нины Семеновны, такой же честной большевички.

О себе Наталия Алексеевна сказала скупо: «Довелось жить без паспорта восемнадцать лет». Она попала в тюремную камеру, когда ей шел 22-й год, была реабилитирована в 1956 году, незадолго до своего 40-летия. Как говорится, лучшая пора жизни… Сначала её держали в томской тюрьме, потом — в московских тюрьмах: внутренней ГУГБ НКВД¹²⁹, спецкорпусе Бутырок. В 1939 году Наташе Рыковой объявили, что она приговорена к 8 годам исправительно-трудовых лагерей с использованием только на общих (то есть требующих физического труда) работах. Этапы из Москвы на Печору, а через несколько лет — на Воркуту. В 1946 году — второй приговор: 5 лет ссылки, затем, в 1950 году, — третий: бессрочная ссылка[54].