Второй претендент — Sun Capital, частная инвестиционная компания, базирующаяся во Флориде, которая в то время скупала много потребительских брендов. Sun не была заинтересована во мне; их философия заключалась в том, что Tommy Hilfiger является брендом, и они, в сущности, не нуждаются в самом человеке. Они прямо не заявляли об этом, но, на мой взгляд, хотели ввести бренд в торговые сети JCPenney или Kohl, что явно ниже как по качеству, так и по отличительным признакам относительно нашего стандарта розничного продавца.

Фирма Apax разделяла ви́дение Фреда Геринга. Apax, европейская компания, занимавшаяся частным капиталом, рассматривала Tommy Hilfiger как международную марку доступной роскоши, которая уже заявила о себе на континенте. Они не только хотели сделать бренд более дорогим, но и намеревались расширить его международный охват и привлечь меня к участию в процессе. Если опустить финансовые аспекты, позиция компании Apax была, безусловно, самой привлекательной.

Все три компании делали свои ставки, и это были их деньги. Я мог бы сказать Sun Capital и Iconix: «Я намерен воспользоваться правом вето на товарный знак [правом наложить вето на любое использование моего имени, которое может умалить его ценность] настолько сильно, насколько смогу», что могло бы удержать их от стремления выдвинуть лучшие предложения, но после консультации с адвокатами я решил не совершать действий, которые могли привести к дорогостоящему судебному разбирательству. Но я, безусловно, мог высказать свое мнение о лучшем будущем компании, что и сделал.

А еще я мог болеть за какую-то команду! Джо и я надеялись, что Apax предложит самую высокую ставку. Во имя качества и мира, в котором мне хотелось жить и работать; ради этого был готов отступиться от годового дохода в размере ста миллионов долларов. Гэри Фурман из GF Capital, с которым я познакомился, когда он работал с Эдгаром Бронфманом по моей сделке с инвестированием в Warner Music Group, выступал в качестве советника и согласился с Джо и мной. Конечно, независимо от того, кто из участников добьется успеха, в конечном счете у меня окажется огромная сумма денег. И все же — сто миллионов долларов ежегодно!

В рамках этого процесса каждому потенциальному новому владельцу приходилось иметь дело с моим контрактом. В 1988 году, когда Сайлас выкупил бренд у Мурджани, он предложил мне уникальный пожизненный трудовой договор. В то время люди работали иначе, чем сегодня. В настоящее время люди работают, пока не умрут; а тогда «пожизненный» означало «пока вы не перестанете работать». Возможно, Сайлас подумал: «Томми будет работать, пока ему не исполнится шестьдесят пять, а затем он уйдет». Этому не суждено было случиться!