Она поджала губы и собралась защищать своих кандидатов:

– Если вы имеете в виду список…

Путин опять ее перебил. Но очень вежливо, почти ласково.

– Я не о списке. Я о единственном кандидате. Я хочу предложить эту должность вам.

Путин сделал паузу. Набиуллина замерла, но выглядела очень спокойной. Путин продолжил:

– Возглавишь ЦБ?

Сказать, что Набиуллина удивилась, – значит ничего не сказать. За видимым спокойствием внутри все перевернулось. Никто не думал о ней как о главе ЦБ, и она сама тоже. Она чувствовала себя экономистом, который за время долгой работы на госслужбе превратился в опытного политика, но переквалифицироваться в финансиста ей никогда не приходило в голову. Набиуллина знала свою самую сильную сторону: организовать экспертов, и чтобы потом результат был. Это работка не из легких, если что-то пойдет не так, можно увязнуть по самые уши – и решение не выработаешь никогда. Но, положа руку на сердце, Набиуллина никогда не чувствовала себя своей среди финансистов.

Прошел всего миг с момента, как Путин задал вопрос, но за этот миг миллион мыслей пролетело в голове – о министерстве, Кремле, семье. Она уже хорошо выучила порядки путинского двора и понимала, что на такие вопросы нельзя давать отрицательный ответ. Да и что тут думать: если сейчас отказаться, больше такого предложения никогда не поступит. Набиуллина – амбициозная женщина, она не упустила своего шанса. Она подняла глаза на Путина и тихо сказала:

– Да[421].

Путин заулыбался.

– Вот и отлично. Удивим всех.

Еще немного поговорили. Путин был доволен, что удалось найти человека с хорошей репутацией и отличным бэкграундом. Причем у себя под носом. Ему с Эльвирой работалось комфортно, она, несмотря на принципиальность, никогда не давила. И еще его радовало, что никто не ждал такого поворота. Колода кандидатов была немаленькой: первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев, банкир и бывший глава ФСФР Олег Вьюгин, госбанкир и бывший министр финансов Михаил Задорнов, министр финансов в прошлом Алексей Кудрин, глава Сбербанка Герман Греф, зампред ЦБ Сергей Швецов, советник президента Сергей Глазьев и еще несколько персон. Почти все они считались хорошими профессионалами, почти все были хорошо знакомы Путину. Пожалуй, только Швецова он плохо знал. А вот при упоминании Глазьева большинство экономистов встало на дыбы. Все вокруг стали запугивать, что тот обязательно включит печатный станок. А бывший коллега и единомышленник Глазьева Анатолий Чубайс прямолинейно отрезал: «Человек, который всерьез утверждает, что денежная эмиссия в США и Европе осуществляется с целью захвата по дешевке российских активов, если он здоров, может быть кем угодно, только не экономистом»[422]. Кудрин, давний коллега Путина, еще полтора года назад сказал, что не сможет работать в ЦБ при таком премьере, как Дмитрий Медведев. А премьера президент пока сменять не собирался, обещал же ему этот пост на весь его срок. Все бучи вокруг поста главы ЦБ порядком утомили Путина, хотелось свежего дыхания, но надежного партнера, которому можно доверять. ЦБ – самостоятельный орган власти, его независимый статус прописан в Конституции России[423], туда абы кого не посадишь. Строптивые не приветствуются. К третьему сроку Путина независимость от президента стала большой ценностью и даже роскошью, парламент и правительство давно уже не были в состоянии принимать самостоятельные решения. Путин не хотел полного контроля над ЦБ, он понимал, что его ресурса для управления этим сложным финансовым институтом не хватит. Но при любом раскладе он должен был знать, что ЦБ руководит человек, которому он доверяет. Глава ЦБ должен быть не только профессионалом, а в первую очередь надежным партнером. Так рассуждал Путин. Поэтому, когда Кудрин в разговоре невзначай сказал, что Набиуллина достаточно компетентна для управления ЦБ, Путина осенило: «Конечно, Эльвира!»