– Вы благоразумны, Виктор Палыч. Информация мне нужна в ближайшее время. Немцы начали контрпартизанскую операцию, и задержать я их вряд ли смогу. Связь через агента Сову. Вот такое неожиданное сотрудничество.

– Надеюсь, взаимовыгодное. У меня встречная просьба. Если я помогу вам, вы отдадите мне агента Сову вместе с ребенком. Это единственное условие. Без него я работать не буду.

– Хорошо. – В глазах Каминского запрыгали огоньки. – Постараюсь помочь. Еще просьбы?

– Что с партизанами, оставшимися в Тарасовке? – напрягся Зотов, обеспокоенный судьбой Саватеева и всех остальных.

– А там интересная история вышла. Провели вы нас, чего греха-то таить. Основные силы вовремя отошли, а оставшиеся взяли и хитро сдались.

– Сдались?

– Мы сами удивились. Так героически сопротивлялись, а тут раз – и лапки кверху, только мои орлы к околице подошли. С командиром их неприятная история вышла.

– Какая? – напрягся Зотов.

– А он первым вышел, с белым флагом, как полагается. Красивый такой, усатый, ремнями перетянутый. Немцев требовал.

Мысли запрыгали лихорадочно. Чтобы Саватеев и сдался? Да не может этого быть!

– А ребята переборщили, – продолжил Каминский. – Злые как черти, товарищей потеряли, мне ли судить? Короче, командиру этому Юрка Самсонов, командир моего бронедивизиона, прямо на месте саблей голову снес. А рубильщик из него аховый, не с первого раза отсек. Я его пожурил, конечно, да толку?

Значит, Саватеев погиб. Решетов будет рвать и метать. Сам сдался? А если брешет Каминский? Уж кому-кому, а ему верить совершенно нельзя.

– Остальные?

– Остальные живы, – с готовностью сообщил Каминский. – Мужики из самообороны, чего с них взять? Насовали им по мордасам, не без того. Мы же не звери, вам не чета.

– На что намекаете?

– Видели, как вы в Тарасовке советскую власть устанавливали. Трупов целая канава за селом, мирные жители. Вам не противно было в этом участвовать?

– Пособники, – возразил Зотов.

– Ну естественно, – сладенько зажмурился бургомистр. – Я так и подумал. Странно, что вы все село не вырезали, от мала до велика, по заветам Чингиса. Но не будем об этом, история нас рассудит.

«Ночка темная нас рассудит да большая дорога», – подумал Зотов и вяло кивнул.

– Согласен, не будем.