— То есть? А ты откуда знаешь?

— Дон, я просидел в Меганете больше десяти часов. Я знаю все. Что два дня как идет война, что Президент в госпитале Святого Георгия, что за тобой охотился какой-то казак — он Энди в заложниках и держал. Черт, может тебе пряничек скормить, давай в киберспейс сходим?

— Ты, я смотрю, оправился… Знать ничего не желаю! — рявкнул Дон и разбил тарелку. — Увидела меня, выругалась и вцепилась когтями…

— А что сказала?

— Ненавижу, сказала.

— Да, время такое… смутное. Однако, тебя поздравить, глупый белый человек, или выразить соболезнования?

— Да пошел ты…

— Дон, сколько раз я тебе говорил, что ты не ее герой? Десять раз? Сто?

— Не капай, Збых…

— Ладно… Что это у нас? Рыба. Я не хочу рыбу. Я хочу… слушай, я эля хочу! Не отвечает… Странно. Дон, может быть, ты развеселишься, если чмокнешь Тофслу в нослу? Я готов пострадать.

— На тебе эль и молчи, пшечище виртуальное! — заревел Дон.

— Все, как всегда, — констатировал Збышек. — Попробуем по другому. Дон, ты не забыл, что мы на войне? И что нам надо отсюда дергать?

— Куда? — трагически спросил Дон, воздевая руки. — Я вообще давно перестал понимать, ради чего я бегаю, стреляю полицейским в спину, бью цыган по башке, теряю возлюбленных и все остальное, что ни в раз не веселее!

Збышек поставил на стол пустую банку.

— Ну, куда двигать, я, положим, знаю. Нас ждет Нурминен, ждет Баймурзин. Еще кое-кто ждет. Надо только снять с почтовика казака — погибнет парень.

— Да, по поводу казака… и по поводу пассажира… Макроп!

— Я!

— Ты снял с почтовика информацию? Я тебе говорил?

— Так точно. Докладываю. Центр корабля по оси надут достаточно, теплом обеспечен, еда есть.

— Наводи шлюз.