Вчера, после планового сеанса, Александр Ильич оставил моего сына в коридоре, а меня вызвал к себе.

— Вы знаете, что священное Введение реально существует? — буднично поинтересовался он, словно речь шла об учебном пособии для поступающих в колледж.

— Да, знаю, — так же спокойно сознался я.

— Читали?

— Начал читать. Дать вам?

— Спасибо, не надо, — быстро ответил он, и несколько коротких искр страха промелькнуло в его белесых глазах. Все-таки этот человечек, совсем не похожий на стального гипнолога с резиновыми нервами, но на деле бывший именно таким профессионалом, испытывал какие-то чувства. Или это был не страх? Азарт охотника, взявшего след?

Не знаю, чем они с моим сыном занимались за закрытыми дверями кабинета, но думаю, что метод нейро-лингвистического программирования (он же метод современного ведения допроса) позволил детскому психотерапевту выяснить в конце концов то, что я за прошедший месяц понял самостоятельно. И, очевидно, выяснил он это вовсе не вчера, поскольку успел проконсультироваться у кого-то, кто был более компетентен в новой для него сфере. И оказалось, что он уже принес из церкви святую воду, купил там же молитвенники, и не хватало теперь только моего участия в эксперименте да пары любительских фотографий…

Я встал возле стеклянных сосудов на колени, ощущая острую неловкость. Прочитал «Отче наш», но ничего не изменилось. Продолжайте, потребовал Александр Ильич, и я прочитал молитву еще раз, и вновь все осталось по-прежнему. Да продолжайте же, не останавливайтесь, подгонял он меня, и вдруг, вдруг, вдруг, после того, как я в третий раз прошептал «Аминь!», силы небесные откликнулись.

— Не может быть… — сказал психотерапевт, опустившись на пол рядом со мной. Движение теней по стенам замерло. Все замерло.

Жили только фотографии в банках. Поворачивались, постепенно ускоряясь, тычась в стекло, преодолевая сопротивление водной среды.

— Вы знаете, что это означает? — без лишнего пафоса спросил меня Александр Ильич. — С вашей дочерью происходит то же, что и с сыном. Признаться, я все же надеялся… с детьми это бывает — подражание авторитету, стремление понравиться… — его почему-то знобило.

Но что за сила вселилась в фотографии? Размокшие портреты раскрутились уже не на шутку. Они кувыркались, толкались в молитвенники, словно желая выпрыгнуть, они словно взбесились. Доказательство было получено.

— Я ничем не могу помочь вашей семье, — продолжал врач, вставая, — я всего лишь психотерапевт. Обратитесь к священнику.

Он включил электрический свет и задул свечу.

Я, разумеется, все понял, ибо я был готов. Смысл подобного опыта состоял в том, чтобы выявить связь души человека, изображенного на фотографии, с темными, нечеловеческими силами. И результат не оставлял места сомнениям.