Джулиан, как и любой демиург, властелин миллионов агнатских душ, прекрасно разбирался в подобных командах. «Тадмор» означало покорность. Агнатки были не просто рабынями тела. Они были рабынями своего мозга, изнасилованного наукой. Их разум, память, рефлексы оказались прошиты особой программой, превращавшей девушек в подобие механических резиновых кукол, абсолютно послушных своему господину. При слове «Тадмор» они опускались на колени и складывали руки за спину. В такой позиции, если хозяин не разрешал им подняться, они могли находиться сутки, недели и месяцы — до смерти от голода или жажды, не в силах подняться, даже если пища или вода стояли всего лишь в полуметре. Их кандалами служил собственный разум.
Пси-приказы исчислялись миллионами отдельных команд и комбинаций — даже Джулиан при всем своем титаническом возрасте не знал их все.
Высокие груди вздымались, жадно глотая воздух. И, пожалуй, сейчас, когда команда произнесена, это действие оставалось единственным из того, что могли они сделать — дышать, жить, моргать глазами, отвечать на вопросы, ожидать новых команд.
—
Это значило — «спать!». Три девушки мягко опустились на пол. Сознание их погасло. Обнаженные ноги раскинулись в стороны, томные губы на опрокинутых навзничь лицах полураскрылись. Внутри поблёскивали влажные языки. Веки подрагивали — это сознание пыталось вяло сопротивляться принудительному усыплению. Мгновение — и девушки валялись уже бездвижно перед своим властителем и его гостями. Лишенные как воли, так и одежды…
— Хороши, не правда ли? — снова обратился к своему гостю Габриэль. Видимо, внезапное спокойствие Джулиана не прошло для него незамеченным. — Пусть поспят. Им не зачем слышать наши разговоры. Все, что нужно, фиксируется вон там, — он показал рукой на спрятанные в уступах нефритовой стены точки видеокамер. — Приступим?
— Уже, — сказал кто-то за Джулиана. Его губами и его языком, вытолкнув воздух из его легких. — Играем в «стад» или в «холдер»?
— «Дро покер», — ответил Габриэль, прищурился и обнял губами сигару.
— Так просто? — спросил рот Джулиана.
— Разумеется, — прокомментировал он. — У нас ведь тут все по-семейному, как на встрече старых друзей. Впрочем, если смотреть с другой стороны, все не так просто как кажется. Вы слышали о ставках, принятых в нашем клубе?
— «Все или ничего», — сказал рот, видимо, имевший доступ к той информации, которую видели глаза Джулиана. «Все — или ничего» — так было написано в том письме, по которому он прибыл сюда.