— Х-ха... — Ана дернулась, резко выдохнув, и подалась вперед, будто пытаясь насадиться на лезвие глубже.

Нож легко вошел в тело, вспарывая мягкие ткани.

Один... второй... третий... четвертый...

Он бил зло, остервенело, яростно, наверное так же в свое время била Эмезе Тихи. Наверное так же в темном малоосвещенном парке недалеко от ее дома Ана получала удары ножом, не в силах ответить, не в силах сделать что-то.

...пятый... шестой... седьмой... восьмой...

Возможно, Эмезе тоже считала, что это единственный выход, что у нее нет другого варианта, что она должна сделать выбор, потому что, кроме нее, никто его не сделает.

...девятый... десятый... одиннадцатый... двенадцатый...

Возможно, где-то на краю сознания Анастейша Сторм получала странное, страшное и иррациональное удовольствие от этого. От того, что кому-то было до нее дело.

...тринадцатый... четырнадцатый... пятнадцатый... шестнадцатый...

Последнее удовольствие в своей жизни.

Силы покидали Анастейшу вместе с кровью, пропитывающей одежду, брызжущей вверх, орошающей рукоять ножа и руку Дэниэла.

Она лишь тихо постанывала от каждого удара, слабо трепыхаясь, не в силах кричать громко.

Возможно, Марица в итоге была права, и все, что делала Ана Сторм, изначально представляло собой лишь изощренный способ самоубийства.

Возможно, она ошиблась только в одном — не выбрала убийцей Китти Долна. Так она уничтожила бы больше людей.

Покончив с собой, уничтожить весь мир.

А может быть — все это лишь череда совпадений или заранее предначертанное пересечение маршрутов игрушечных фигурок внутри города-игрушки.

Никто никогда не узнает.

Дэниэл кричал. Протяжно, до боли в горле... и абсолютно беззвучно. Лишь искаженное гримасой лицо с распахнутым перекошенным ртом.

Нет ничего страшнее, чем не вырвавшийся наружу крик. Так говорят.

Наверное, они правы.