— Ни в коем случае.

— В таком случае вы можете называть меня Ляо.

— А может, Фань Чи?

Генерал даже не вздрогнул. Он уже понял, что рядом с ним, на ступенях мертвого храма, сидит и балагурит настоящая глыба. Человек, достигший в своей Традиции не меньших высот, чем он, великий Ляо, в своей. И было бы странно предположить, что Грязнов не знает его настоящего имени. И его настоящей истории.

— У меня есть немного вина, хлеб и сыр. Разделите со мной трапезу, уважаемый Ляо, прошу вас.

— Как я могу преломить с вами хлеб? Вы предали меня, Кирилл.

— Когда?

— На Луне.

— Вы должны были понять, что я там не был, — с легкой укоризной произнес Грязнов. — Как минимум моя комплекция… — Он похлопал себя по животу. Не свисающему из-за ремня, но объемистому. — Разве я похож на летчика?

— В таком случае кто? — Вопрос слетел с языка, а уже в следующий миг китаец догадался: — Кауфман!

— На Луну вас сопровождал Максимилиан, — подтвердил Грязнов. — С тех пор, правда, его слегка переклинило. Все-таки убийство бога не проходит даром, появляются новые инстинкты, новые желания.

— Вы создали убийцу?

— Он создал. И не убийцу — зверя. — Отвечая, Кирилл раскрыл рюкзак, достал из него чистый платок, расстелил его на ступенях, после чего положил нарезанный крупными ломтями сыр, пористый хлеб, немного зелени, поставил рядом бутылку красного вина и два металлических стакана. — С тех пор нас трое: я, Он и Максимилиан. Человек, убивший вашего бога.

— Для чего же Он создал вас?

— Я чувствую души, — после короткой паузы ответил Грязнов. — Души всего.

И протянул китайцу стакан.

Короткий взгляд — глаза в глаза, короткие сомнения и короткий жест — рука пошла вперед.

— Благодарю, Кирилл.

— Ваше здоровье, Ляо.

Не чокаясь, они выпили прекрасного красного вина, терпкого и ароматного. Грязнов закусил сыром, китаец пожевал зелени и отломил себе немного душистого, выпеченного вручную хлеба.