— Взаимно.

— Патриция, черное вам к лицу.

— Благодарю, Артур.

Взгляд распорядителя вернулся к Кириллу.

— Интересуетесь чем-то конкретным?

— Хочу понять, что нынче в моде.

— Хитрец…

У де Моро, как и в любом другом аукционном доме, не существовало жестких правил: если покупатель хотел остаться инкогнито, он мог торговаться через сеть или воспользоваться услугами посредника. Однако в Москве постепенно сложилась традиция присутствовать на торгах именно этого дома лично, превращая аукцион в светский раут. Обходились без смокингов и вечерних платьев, однако деловые женские костюмы не приветствовались.

— Я чувствую себя девушкой на выданье, — пробормотала Пэт, пригубив шампанское.

Черное платье оттеняет загорелую кожу, выгодно подчеркивает стройную фигуру и длинные ноги. Серьги, кулон и браслет, названные Грязновым «фамильным гарнитуром», тянут на небольшое состояние, такие драгоценности спокойно надела бы и внучка Романа Фадеева, а не только дочь Кирилла Грязнова. Но главное не шмотки и камни — исходящая от девушки аура молодости и силы, вот что притягивало мужские взгляды.

— Скорее ты похожа на девушку, вызывающую интерес, — хмыкнул Грязнов. — Я не вижу здесь холостяков.

— Еще лучше. — Патриция ехидно посмотрела на отца. — Тебя не смущает?

— Смутился бы, останься ты незамеченной.

— А так есть повод для гордости?

— Именно.

— Господин директор! Какая честь!

Кауфман добродушно кивнул, вяло пожимая протянутую руку:

— Я слышал, сегодня будет серебро.

Как обычно: черный костюм и темная, спортивного покроя рубашка, не предполагающая галстука. И черные кожаные перчатки, скрывающие от окружающих кисти рук.

— Серебра немного, но очень хорошее.