— А что смогу я?

— Порой среди нас рождаются Избранные. Те, которым позволено говорить с богами. Те, которые способны встать рядом с богами. И даже… стать богами. Урзак разорвал вечное колесо, не позволил замкнуться кругу, и нам предстоит потрудиться, чтобы выправить ситуацию. Нам предстоит возродить Традицию. И ты, Патриция, тот самый человек, которому по плечу это сделать.

Мамаша Даша положила ладонь на руку девушки, вздохнула. Теперь старуха окончательно поняла, что имел в виду Кирилл, говоря, что у него еще нет Петры. Всего несколько дней назад они были чужими. Жили рядом. Ели вместе. Но оставались на расстоянии. Теперь же девушка верила. Кириллу верила. В Кирилла верила. Стояла рядом с ним.

Грязнов поставил на карту все, рискнул всеми жизнями, за которые отвечал, рискнул — и выиграл.

— Я не слышу никаких голосов, — угрюмо произнесла Пэт. — Я не чувствую никакой сверхъестественной силы.

— Ничего удивительного, Патриция, — тихо ответила гадалка. — Ведь наши боги мертвы. — И после короткой паузы добавила: — В этом мире им не возродиться.

* * *

— Будем говорить только о том, о чем можно? — хмуро поинтересовался Илья.

— Нет, — усмехнулся Корнелиус. — Будем говорить обо всем.

— Нас слушают.

Ежов вздохнул, вытащил из кармана блестящую коробочку и продемонстрировал Дементьеву зеленый диод:

— Видишь?

В глазах молодого человека затеплилась надежда. Если не слушают — значит, все не так плохо. Значит, есть шанс, что Корнелиус поможет.

— Я — храмовник, — напомнил Ежов. — А Мертвый не ссорится с Мутабор.

— Ты меня вытащишь?

Корнелиус помрачнел:

— Не сразу.

Дементьев похолодел.

За несколько дней в «Пирамидоме», пообщавшись с дознавателями и общественным защитником, Илья понял, что Ежов — его единственная надежда. Только с помощью связей храмовника, а также связей Грязнова — «из-за которого, черт бы его побрал, я здесь оказался!» — можно выйти на свободу. И вот такой удар.

— Помоги мне, Корнелиус! — Дементьев был близок к истерике. — Помоги!!