Задыхаясь от волнения, Бен обернулся. Бег наперегонки не был его коньком, тем более когда за ним гнались. Маттэа приближалась и была уже в нескольких шагах. Что бы она ни сделала, она лишь задержала Йаапа, но не остановила. Он бежал за ними, пошатываясь, но с неумолимой решимостью волка, почуявшего кровавый след жертвы. Бен остановился.
— Это не имеет смысла! — прокричал он. — Я поговорю с ним!
— Черт, Бен! Ты в тюрягу загремишь до конца своих дней! — запротестовала Маттэа, подбежав к нему.
— Бен прав. Нам всем от него не убежать, — сказал Йенс, который тоже остановился. — И нет никакого смысла в том, чтобы нам вместе оказаться в тюрьме, правильно?
— Черт! — всхлипнула Маттэа и поцеловала Бена в щеку. — Удачи, толстячок!
Они побежали дальше. Бен с тоской посмотрел им вслед — и решительно развернулся к своему коллеге, который с искаженным от боли и залитым слезами лицом, как мог, шел к нему.
— Привет, Йаап! — сказал он. — Давно не виделись!
— Как только я схвачу эту паскуду…
— Решай, кто тебе важнее: я или она.
— Бен, чувак, ты полный идиот! Ты думаешь, что я гнался за тобой, чтобы арестовать?
— А зачем еще?
— Ты должен сам прийти с повинной. Это твой единственный шанс!
— И ты выследил меня, только чтобы сказать это?
— Не только. Нам надо поговорить.
— О чем нам разговаривать? Меня вышвырнули со службы и разыскивают, как преступника.
— Об этом и речь. Я думаю, что могу тебе помочь.
— Ты? — спросил Бен, все еще задыхаясь, отчего сарказм в его голосе не был слышен.
— Да, я. Непохоже, чтобы у тебя было много помощников.
Бен пожал плечами и согласился выслушать Йаапа, пока они протискивались через забитые машинами улицы, словно просто прогуливались летним вечером в час пик.