– Трубы, – возбужденно сказал Костя. – Трубы вмазаны в потолок. Видите?

Все добросовестно пялились на темные круглые пятна в потолке. В этих темных пятнах просвечивали узкие щели.

– Снаружи дует ветер, – объяснял Костя, – и сквозь эти щели, как через свисток, раздается воющий звук. Звуковой эффект такой, понимаете? Я читал!

– Просто поразительно, – согласился дед. – Значит, мы, как дураки, торопились кого-то спасать… и какая сволочь эти трубы, говоришь, вмазала? – поинтересовался Малахов?

– Ну, сейчас вряд ли вы сможете привлечь их к порядку, – уклончиво ответил Костя.

Словно подтверждая его слова, опять раздался протяжный стон.

– Отличная акустика! – восхищенно сказал Владимир Антонович. – Просто, как настоящий голос.

– Ай! – крикнула Ирка и дернула фонарем. В его свете только что отразились два блестящих глаза. Она осторожно снова направила фонарь в прежнем направлении.

– Вот этот тип, – обвиняющее сказала она, показав пальцем на темную фигуру вдали, почти у боковой стены, – только что на меня смотрел.

– Сейчас мы с ним разберемся, – шутливо пообещал Костя и шагнул к закутанной фигуре.

– Покойся с миром, – торжественно сказал он, – Не пристало тебе, ушедшему на небеса, глазеть на мою девушку.

Осторожно, двумя пальцами, он потянул вверх истлевшее покрывало, под которым неожиданно обнаружились джинсы и черная футболка.

– Это не мумия, – пораженно воскликнул он.

– Нет еще, – согласилась фигура, и прошелестела:

– И ничего я не глазею.

Через несколько секунд все члены экспедиции имели сомнительное удовольствие лицезреть «Полковника» – Германа Эриховича Гольгиссера.

– Ты что тут делаешь? – поинтересовалась Ирка.

– Ты как сюда попал? – пожелал узнать дед.

– Ты попал! – потирая руки, заключил Орлов.

– Попить дайте, – прохрипел Полковник, он же неуловимый Гольгиссер.