– Уголовный кодекс, Мессир, – услужливо подсказал Behemoth.

– Вот именно, – продолжал козлорогий. – И все запреты – лишь отвлекающий маневр, дабы под их прикрытием творилось истинное Зло…

– Ваши коварство и хитрость, Мессир, не имеют себе равных! – почтительно склонил клыкастую башку Behemoth. – Но, может, вы все-таки разрешите…

– Разрешаю! – неожиданно кивнул Мессир, которому явно была приятна лесть слуги.

– Только я хотел бы предстать перед читателем в новом, куда более приятном облике, чем тот, каковым меня наградили полоумные авторы книги Иова, – не отставал урод. – Ну надоели мне эти проклятые слоновьи бивни, цепляюсь ими все время за что-нибудь! А, думаете, легко ковылять на этих ножищах?! Это же тумбы какие-то, а не ноги! И брюхо это жирное по земле волочится… Сил моих больше нет!

– Ладно, так тому и быть! – отвечал Мессир.

Он сухо щелкнул когтистыми пальцами, и монстр моментально стал съеживаться, пока не превратился в неправдоподобно огромного черного как смоль кота с толстой наглой мордой.

– Благодарю вас, Мессир, вот такой облик мне куда больше по душе! – потешно поклонился кот, прижав толстую мохнатую лапу к груди, где шерсть у него завивалась черными колечками, в которых утопал щегольской шелковый галстук.

– Да будет так! – торжественно изрек сидевший на троне и, погрузив когти в густой мех на загривке кота, ласково почесал его за ушами.

Жан мало что понял из этого странного диалога, но продолжал почтительно прислушиваться, отдыхая на волнах.

– А в благодарность за столь удачную трансмутацию я сыграю для вас, Мессир, что-нибудь из творчества группы, носящей мое имя… – умильно промурлыкал черный котище.

Он хлопнул в ладоши, если можно так назвать действие, произведенное двумя громадными, словно лодочные весла, мохнатыми лапищами. И тут же перед ним вырос удивительный клавесин, весь снизу доверху сделанный из костей мертвецов. Кот ловко ударил кривыми, как сарацинские сабли, когтями по клавишам, и инструмент немедленно откликнулся, издав поистине душераздирающие звуки. Так могли бы орать кошки, с которых заживо сдирают шкуру, но, приглядевшись, Жан увидел, что то не животные, а люди. Из задней части клавесина торчали их головы, в определенной последовательности разевавшие рты, из коих и доносились вышеупомянутые звуки. В унисон этим воплям, в которых все же при желании можно было проследить подобие какой-то варварской мелодии, черный кот пропел:

«Велика моя сила. Так велика, что меня называют всемогущим. Не быть мне первым архангелом. Я буду последним из вас», – мысленно перевел Жан, который, как и все, кто пережил оккупацию прекрасной Франции богомерзкими англичанами, поневоле изрядно поднаторел в языке врагов.