– Я скажу Свену, что вы пропустите утреннее совещание! – кричит она им вслед.

* * *

Лицо в зеркале в узком затхлом туалете ускользает от Малин, хотя она знает, что видит саму себя.

Но кто это на самом деле? Знаю ли я ответ на этот вопрос?

И она ломает голову, похож ли брат на нее.

«Как ты выглядишь?» – мысленно шепчет она и думает о девочках, красивых и милых, исполненных жизни на фотографиях в квартире семьи в Экхольмене. Нельзя сказать, чтобы они внешне так уж заметно отличались от Ханны Вигерё.

Отказные дети.

«Кто-то не захотел вас, но кто мог отказаться от двух таких чудесных девочек?

Кто бросил вас?

И никто, никто не захотел взять тебя, мой брат.

Я всегда хотела, чтобы у меня был брат, но я даже не знала, что ты существуешь».

Малин плещет водой себе в лицо. Трясет головой.

Найдется ли в архиве суда парочка адекватных бюрократов? Если дети были усыновлены в Линчёпинге, то документы должны храниться здесь.

Иначе придется продолжить поиски. И еще посмотрим, что выяснят Бёрье и Вальдемар.

* * *

Инвалидные кресла выезжают из синих фургонов подвозки, сияющих лаком в лучах весеннего солнца. Клумбы с тюльпанами, обрамляющие фасад одноэтажного здания, источают сладкий парфюмерный запах.

«Овощи», – думает Вальдемар Экенберг и вдруг замечает, как искажается лицо Бёрье Сверда, и понимает, что тот видит свою Анну во взрослых инвалидах, которых привозят сюда на реабилитацию и краткосрочное пребывание.

Сам Вальдемар всегда боялся такого конца или того, что дети, которые у них с женой так и не родились, могли бы оказаться такими. Может быть, именно из-за этого страха они так и не смогли завести детей?

– Зайдем внутрь?

Бёрье кивает.