– Ты кто такая? – спросил он без агрессии, как будто мурлыкая, и без тени смущения заглянул прямо в вырез ее сарафана.
– Я чуть не сбила с ног твою подружку возле забегаловки, – сказала Робин. – И купила ей попить.
– Чего-чего?
– Мы закрываемся, – громко сказала официантка.
Внешность Уиттекера доконала женщину, Робин это заметила. Его тоннели в ушах, наколки, глаза маньяка, запах были бы желанны в крайне малом количестве заведений, продающих еду. Стефани пришла в ужас, хотя Уиттекер даже не смотрел в ее сторону. Его вниманием полностью завладела Робин, которая до смешного смутилась, пока оплачивала счет, а затем встала и вышла на улицу. Уиттекер двинулся следом.
– Ну… пока тогда, – сказала она Стефани слабым голосом.
Ей бы хотелось обладать смелостью Страйка. Он пытался увести Стефани прямо из-под носа Уиттекера, а у Робин вдруг пересохло во рту. Уиттекер буравил ее взглядом с таким видом, будто заметил редкую, причудливую жемчужину в навозной куче. Официантка заперла за ними двери. Закатное солнце разбрасывало холодные тени по улице, которую Робин прежде видела только жаркой и зловонной.
– Сжалилась, да, милая? – негромко спросил Уиттекер, и Робин не могла понять, чего больше в этом вопросе: ехидства или приветливости.
– Скорее, забеспокоилась, – сказала Робин, заставляя себя смотреть прямо в эти широко посаженные глаза, – потому что травмы Стефани выглядят довольно серьезными.
– Это? – Уиттекер коснулся фиолетово-серого лица Стефани. – С велосипеда навернулась, правда, Стеф? Коровенка неуклюжая.
Робин внезапно передалась лютая ненависть Страйка к этому человеку. Она бы тоже с удовольствием ему врезала.
– Надеюсь, еще увидимся, Стефани, – сказала она.
В присутствии Уиттекера она не решилась дать девушке свой номер.
Как самая жалкая трусиха, Робин развернулась и пошла прочь. Стефани готовилась уйти с этим негодяем. Нужно что-то еще для нее сделать, но что? Разве могла Робин хоть как-то изменить положение? Могла ли она подать в полицию заявление о побоях? Как на это посмотрит Карвер?
Пока Робин не скрылась из поля зрения Уиттекера, у нее по спине бегали мурашки. Она вытащила мобильник и позвонила Страйку.
– Я знаю, – сказала она, прежде чем Страйк стал ее отчитывать, – уже поздно, а я только иду к метро, но когда услышишь мои новости, ты поймешь.
Она быстро шагала, дрожа на вечерней прохладе, и пересказывала ему, что услышала от Стефани.
– Так у него алиби? – медленно проговорил Страйк.
– На день убийства Хизер – да, если только Стефани говорит правду, а я искренне думаю, что так оно и есть. Она была с ним – и со всей группой