38

Ах, это убийственное сомнение!..

Около полудня Страйк подходил к дому Иззи – старинному особняку на тихой дорогой улице Аппер-Чейни-роу в Челси; здесь, не в пример Эбери-стрит, застройка отличалась элегантным разнообразием. У дома Иззи, небольшого, выкрашенного в белый цвет, стоял каретный фонарь. Когда Страйк позвонил, ему открыли почти сразу.

Одетая в свободные черные брюки и черный свитер, слишком теплый для такого погожего дня, Иззи напомнила Страйку своего отца, который пришел на первую встречу в пальто, хотя дело было в июне. У Иззи на шее был сапфировый крест. Страйк подумал, что она придерживается современных вкусов ровно в той мере, какую допускают неписаные законы траура.

– Входи, входи, – нервно заговорила она, пряча глаза и пропуская его в просторную кухню-гостиную открытой планировки, с белыми стенами, яркими узорчатыми диванами и камином в стиле ар-нуво с двумя лепными женскими фигурами по бокам.

Высокие окна в торцевой стене выходили в небольшой частный дворик, где среди затейливо подстриженных кустарников стояла дорогая чугунная мебель для сада.

– Садись. – Иззи указала на пестрый диван. – Чай? Кофе?

– Чай, если можно; спасибо.

Опустившись на диван, Страйк незаметно вытащил из-под себя пару неудобных, расшитых бусинами подушек и осмотрелся. Если не считать этой жизнерадостной современной обивки, здесь господствовал традиционный английский вкус. Над столом, уставленным фотографиями в серебряных рамках, включая большой черно-белый свадебный снимок родителей Иззи – Джаспера Чизуэлла в форме Собственного королевского гусарского полка и леди Патрисии, зубастой блондинки в облаке тюля, – возвышались две гравюры с охотничьими сценами. Над каминной полкой висела огромная акварель с изображением трех светловолосых детишек: Страйк заключил, что это Иззи и двое старших – покойный Фредди и неведомая Физзи.

Иззи громыхала посудой, роняла чайные ложки, открывала и захлопывала дверцы шкафов, не находя того, что искала. В конце концов, отказавшись от предложенной Страйком помощи, она взяла с кухонной стойки поднос с заварочным чайником, кружками костяного фарфора и печеньем, чтобы перенести на ближайший журнальный столик.

– Смотрел открытие? – из вежливости спросила она, хлопоча с чайником и ситечком.

– Да, смотрел, – ответил Страйк. – Потрясающе, верно?

– Ну, первая часть мне понравилась, – сказала Иззи, – вплоть до промышленной революции, но после этого, с моей точки зрения, все пошло чересчур политкорректно. Думаю, для иностранцев осталось загадкой, с какой стати мы выставляем напоказ нашу государственную систему здравоохранения, да и весь этот рэп меня, честно сказать, утомил. Вот молоко, сахар.