– Пока не знаю, – ответила Робин, вертя головой так и этак, чтобы получше разглядеть то, что скрывала жирная плашка крапивы в самом центре ложбины. – Боже мой.

– Что такое? – повторил Страйк. Даже сверху он не мог ничего разглядеть в этих зарослях. – Что ты там увидела?

– Сама не знаю… Может, показалось… – заколебалась она. – У тебя, случайно, перчаток с собой нет?

– Нет. Робин, прекрати…

Но она уже, как могла, с поднятыми руками примяла подошвами крапиву, а потом на глазах у Страйка наклонилась и стала вытаскивать что-то из земли. Выпрямившись, она замерла, склонив рыжевато-золотистую голову над своей находкой, и Страйк нетерпеливо окликнул:

– Ну что там?

Робин подняла бледное на фоне темной зелени лицо и протянула в сторону Страйка небольшой деревянный крест.

– Нет-нет, стой там, – приказала она, когда Страйк машинально двинулся к обрывистому краю, чтобы помочь ей выбраться. – Я сама.

Несмотря на все предосторожности, она покрылась царапинами и волдырями, а потому решила, что теперь уже можно об этом не думать, и стала решительно карабкаться вверх, цепляясь за растительность на крутом склоне, пока не дотянулась до руки Страйка, который вытащил Робин на поверхность.

– Спасибо. – Она едва переводила дыхание. – Похоже, эту штуку много лет назад там воткнули, – сказала Робин, счищая землю с заостренной нижней части.

Отсыревшая древесина пошла пятнами.

– Тут какая-то надпись. – Страйк забрал у нее крест и, прищурившись, стал изучать склизкую поверхность.

– Где? – удивилась Робин.

Когда они стояли так близко, ее волосы щекотали ему лицо. Надпись, давно размытая дождями и росой, была, похоже, в свое время сделана фломастером.

– Почерк вроде бы детский, – тихо сказала Робин.

– Первая буква «с», – разглядел Страйк, а на конце… как ты считаешь?.. не то «н», не то «и».

– Не знаю, – прошептала Робин.

Они стояли, изучая этот крест, пока их не вывел из раздумий далекий гулкий лай норфолк-терьера Рэттенбери.

– Мы пока еще в усадьбе Кинвары, – нервно напомнила Робин.

– Угу. – Цепко держа крест, Страйк с зубовным скрежетом похромал под гору той же дорогой. – Заедем в какой-нибудь паб. Жрать охота – умираю.