Кому нужны только горячая жратва и постель без эмоций, для тех есть рестораны и бордели.

С площадки донесся стук двери; Робин бросилась к своему креслу. Страйк, хромая, вошел в приемную, занял прежнее место и опять взялся за лапшу.

– У тебя телефон звонил, – сообщила Робин. – Я не стала подходить…

– Тащи сюда, – попросил Страйк.

Она передала ему мобильный. С отсутствующим видом Страйк пробежал глазами сообщение, отключил звук и сунул телефон в карман.

– Итак, на чем мы остановились?

– На том, что ты ругаешь себя за ту драку…

– За ту драку я себя хвалю, – поправил Страйк. – Не уйди я в оборону, сейчас у меня вся морда была бы заштопана. – Он накрутил на вилку побольше лапши. – А погано мне по другой причине: напрасно я сказал, что знаю, как изменилось отношение к нему всей родни, кроме одной-единственной сестры, которая продолжает с ним общаться. Это все есть на «Фейсбуке». Но стоило мне заговорить о его разрыве с семьей, как он чуть не снес мне башку настольной лампой.

– Может, родственники недовольны тем, что у него, как им кажется, отношения с Делией? – предположила Робин, пока Страйк жевал лапшу.

Он пожал плечами, изобразил сомнение и, проглотив еду, ответил:

– Тебе не приходило в голову, что из всех причастных к этому делу у одного лишь Аамира был мотив? Чизуэлл ему угрожал – возможно, что и разоблачением. «Человек ваших привычек», «Лахесис знает, какой кому отпущен срок».

– А кто говорил – сначала, мол, средства, потом мотив?

– Да-да, – устало ответил Страйк.

Отставив почти пустой контейнер, он достал сигареты с зажигалкой и слегка расправил плечи.

– Ладно, давай подумаем о способе. У кого был доступ ко всем помещениям, к антидепрессантам и гелию? Кто, хорошо зная привычки Джаспера Чизуэлла, не сомневался, что утром тот выпьет апельсиновый сок? Кто имел в своем распоряжении ключ или пользовался таким доверием Чизуэлла, что был чуть свет допущен в дом?

– Кто-то из членов семьи.

– Правильно. – Страйк щелкнув зажигалкой. – Но, по нашим сведениям, это не Кинвара, не Иззи и не Физзи с Торквилом, что возвращает нас к рассказу Рафаэля о спешной отправке его в Вулстон.

– Ты серьезно думаешь, что он мог прикончить отца, как ни в чем не бывало уехать в Вулстон и там вместе с Кинварой дожидаться полиции?

– Психология и правдоподобие тут ни при чем: речь идет о возможности как таковой. – Страйк выдохнул длинную струю дыма. – Я пока не услышал причин, которые могли бы помешать Рафаэлю в шесть утра быть на Эбери-стрит. Понимаю, что ты хочешь сказать, – опередил он Робин. – Но история знает случаи, когда убийца имитировал голос жертвы. Рафаэль мог позвонить сам себе с чизуэлловского мобильника, изображая, будто отец велит ему отправиться в Вулстон.