Под одной-единственной лампочкой разместились пятеро. На тюфяке переплелись две девушки, темнокожая и светленькая; с ними беседовал развалившийся на полу коренастый, бородатый Дигби. У стены застенчиво жались двое подростков; склонившись друг к другу головами, они скручивали косяк, а сами исподтишка разглядывали женскую парочку.

– Хейли, – окликнула Флик, – это Бобби. Хочет к тебе подселиться вместо Лоры.

Лежавшие на тюфяке девушки разом оглянулись; отозвалась крашеная блондинка – рослая, сонная, стриженная почти под ноль.

– Я уже договорилась с Шенис, что въедет она, – отрезала блондинка и была вознаграждена поцелуем в шею от изящной чернокожей подруги, которую сжимала в объятиях.

– Бли-ин, – протянула Флик, поворачиваясь к Робин. – Облом. Извини уж.

– Ты-то при чем? – изобразив стойкость перед лицом невзгод, выговорила Робин.

Тут кто-то позвал из коридора:

– Флик! Джимми пришел.

– Принесли черти! – выпалила Флик, хотя Робин отчетливо различила на ее лице удовольствие. – Обожди-ка. – И нырнула в толпу.

Из другой комнаты теперь доносился рэп Джей-Зи: «Bougie Girl, grab her hand»[51].

Притворяясь, что ее заинтересовала беседа девушек с Дигби, Робин скользнула по стене на ламинатный пол и приложилась к пиву, а сама тайком изучала комнату Флик. К вечеринке здесь явно прибрались. Поскольку шкафа в комнате не было, вдоль стены тянулась стойка с верхней одеждой и немногочисленными платьями, а свитера и футболки ворохом громоздились в темном углу. На комоде выводок тряпичных кукол соседствовал с развалами косметики; в другом углу стояли транспаранты. Всю комнату наверняка обшарили Джимми и Барклай. Догадались они проверить под этими агитками или нет? К сожалению, у Робин так или иначе сейчас не было возможности заняться поисками.

– Вот слушайте, это базовые положения, – вещал Дигби, обращаясь к девушкам на тюфяке. – Вы наверняка не будете спорить, что капитализм отчасти зиждется на эксплуатации женского труда, правильно? Поэтому феминизм, чтобы стать эффективным средством борьбы, непременно должен иметь в своей основе марксизм – одно без другого невозможно.

– Патриархальность шире по охвату, нежели капитализм, – изрекла Шенис.

Краем глаза Робин следила, как Джимми пробивается сквозь узкий коридор, обнимая за шею Флик. За весь вечер Робин не видела ее такой счастливой.

– Угнетение женщины неразрывно связано с ее неспособностью утвердиться на рынке труда, – провозгласил Дигби.

Сонная Хейли высвободилась из объятий Шенис, чтобы в молчаливой просьбе протянуть руку к одетым в черное подросткам. Их косяк проплыл над головой у Робин.