– А что же это Шонин-то уехал?

– Понятия не имею. Думаю, мы в нем сильно ошиблись… Не такой он человек, чтобы здесь, в такой провинциальной дыре, как наша, терять драгоценное время. Я просто уверен: у него здесь было какое-то очень выгодное и прибыльное дело… И он, сделав с нашей помощью вид, что ищет убийцу своей сестры, за нашей же спиной творил что-то такое, что нам и не снилось…

– Наркотики?

– Без понятия…

– Надо бы проверить, каким рейсом и с кем он уехал, вернее, улетел. Такие люди, как он, на поездах не ездят, для них скорость – превыше всего.

– Вот бы раскрутить Рогозина и выпотрошить его… Ведь Шонин несколько дней назад вместе с пианистом вышел именно из его квартиры, и, по словам Шубина, они оба смеялись. Он еще подумал тогда, что они «голубые».

– Всякое может быть… У «голубых» тоже есть свой бизнес, что-то типа проституции, хотя, скажу я тебе, говорят, что у них иногда бывают более нежные и сентиментальные отношения, чем между мужчиной и женщиной…

* * *

– Привет, – улыбнулся он Наде, отмечая про себя, что и внешний вид агентства, и приемная, и даже запах кофе, очевидно только что сваренного, – все осталось как будто прежним, словно ничего и не случилось. И не было только одного человека, ради которого он и приходил сюда, особенно в последнее время… Интерес к работе сменился интересом к женщине, в то время как с ней произошло прямо противоположное: Крымову она предпочла работу! За что, вероятно, и поплатилась…

Но он не хотел верить в то, что Юли уже нет в живых. Ведь они постоянно бьются над решением задач, поставленных перед ними самой Юлей… Что-нибудь да обязательно сработает. В один прекрасный день телефон заговорит ее нежным воркующим голоском, и она поприветствует своих друзей и скажет, что находится в нескольких минутах от агентства…

– Привет, – улыбнулась в ответ Надя. Оставив бумаги, с которыми работала, она кинулась к кофеварке. – Будешь кофе?

– Конечно. Земцова не звонила?

Надя громко звякнула чашкой о блюдце и, качая головой, вперилась взглядом в своего шефа, проверяя, очевидно, таким образом, в своем ли он уме, не пьян ли.

– Нет, не звонила…

– И где ее носит? Ты извини, Надя, можешь считать меня больным человеком, но сердце подсказывает мне, что она жива и что скоро позвонит. Потом, когда это случится, ты еще вспомнишь мои слова… А теперь давай попьем кофейку, и я тебе кое-что расскажу.

– А я – тебе, хорошо?

– Во-первых, я вчера был у Рогозина, и мы увидели эти проклятые туфли…

Крымов рассказал Наде обо всем, что произошло в квартире актера. В конце рассказа он вдруг вспомнил про газету, которую вынул из мужского ботинка и оставил в машине. Быстро сбегал и принес этот серый ком. Расправил прямо на чистом столе.