— Кто это? — шёпотом спросил Андрюша, когда Агапкин положил трубку.

— Знакомый из госпиталя. Что ты так испуганно на меня смотришь?

— Не знаю. У вас стало такое лицо…

— Какое? — Агапкин повернулся к зеркалу.

Дрожал огонёк свечи, подсвеченное снизу, его лицо правда выглядело жутковато.

— Ну, как будто он вас очень сильно обидел, — шёпотом объяснил Андрюша.

— Ерунда. Это свет так падает. Никто меня не обидел. Просто мы все страшно устали. Шёл бы ты спать, Андрюша.

— Нет. Зачем спать? Уже утро. Я должен ждать звонка. Павел Николаевич ещё ничего не знает, я хочу первым сказать ему, что у него родился сын.

Федор прошёл в лабораторию. Зажёг керосинку. Крысы метались, пищали. У них кончились вода и корм. Все до одной были живы, и как только Агапкин насыпал в кормушки зерна, налил воды в поильники, кинулись, с писком расталкивая друг друга. Только Григорий Третий сидел, не двигаясь. Он видел, что другие уже едят, пьют. У него было всё своё, отдельное, тоже пустое.

— Здорово, приятель. Для тебя я припас кое-что особенное, — сказал Федор искусственно бодрым голосом, — вот тебе от наших старших братьев.

Он выдвинул лоток, кроме обычного зерна положил туда кусок швейцарского сыру, маленькое сдобное печенье. Крыс прыгнул к кормушке так стремительно, что Федор отпрянул.

— Ого, сколько у тебя сил, какая отличная реакция, я уж не говорю про аппетит. Ты ещё помолодел, что ли? Станет светло, осмотрю тебя. Кажется, в этом аду ты чувствуешь себя лучше всех.

Когда он вернулся в гостиную, профессор уже не спал. Няня подложила ему под спину подушки, придвинула керосинку. Он сидел и читал газету «Новая жизнь», которую Агапкин принёс вчера с Большой Никитской.

— Федор, кто звонил? Откуда взялась у нас эта странная пресса? Это что, теперь только такие выходят газеты?

Агапкин объяснил, что звонил знакомый и ничего нового не сказал, а газету он вчера случайно подобрал на улице. Но профессор все это пропустил мимо ушей и стал возбуждённо зачитывать список членов Временного рабочего и крестьянского правительства.

— Председатель Владимир Ульянов (Ленин). Такой маленький, лысый, картавый? Дружит с германцами? Кажется, именно он заявил, что каждая кухарка будет управлять государством? Погодите, но ни одной кухарки я здесь не вижу. Рыков, Милютин, Шляпников, Скворцов. Никого не знаю. А, вот, Л Д. Бронштейн (Троцкий). Человек с уникальной глоткой. Когда он выступал на каком-то митинге, в окрестных домах звенели стёкла. Боже, а это кто? По делам национальностей, И.В.Джугашвили (Сталин). Слушайте, может, именно он и есть та самая кухарка?