— В сторонку, в сторонку, гражданочка, не мешайте, — проблеял усатый.

— Что значит не мешайте? Я хочу знать, кто и на каком основании арестовал моего товарища! Требую ваши мандаты, ордер на арест!

Маня вовсе не кричала, но голос у нее был настолько громкий, что все, кто находился в вестибюле, повернули головы.

— Кто ты такая, чтобы требовать? — тихо, грозно прорычал цыган.

— Я красноармеец Бренер! — взревела Маня. — Не сметь мне тыкать! Я не для того на Перекопе кровь проливала, чтобы в мирное время всякая сволочь тыловая моих товарищей хватала и тащила! Контра! Хотите лишить Советскую республику лучших медицинских кадров? Не дам! Не позволю!

Маня раскраснелась, скалила белые зубы. В гневе она была страшна и прекрасна.

Никто не называл ее по имени, только «товарищ Бренер». После десяти лет бурной жизни в революции и на войне учиться товарищу Бренер было крайне тяжело. Ее бы не отчислили, даже если бы она вообще ничего не делала. Но Маня страстно желала стать настоящим, хорошим врачом. Она впадала в ярость, если чего-то не понимала. Обратиться за помощью к сокурсникам или преподавателям ей мешала большевистская гордость.

Однажды Таня застала ее в женской уборной в состоянии тихой истерики. «Восходящая аорта, нисходящая аорта, правый желудочек, левый желудочек, не могу, не понимаю, ни черта не понимаю», — бормотала товарищ Бренер, выла и билась лбом о кафельную стену. Тане удалось выяснить, что виноват во всем общий круг кровообращения. Она умыла товарища Бренер холодной водой, повела в библиотеку, развернула на столе цветной анатомический атлас, и часа через полтора Маня уже имела некоторое общее представление, как устроено сердце, какими путями движутся по организму потоки венозной и артериальной крови.

С тех пор между ними возник своего рода тайный заговор. Ни слова о мировой революции, никаких классовых споров. Только медицина. Анатомия и физиология человека. Таня объясняла, товарищ Бренер понимала.

И вот теперь товарищ Бренер орала на двух чекистов, не давала им вывести Таню из университета. Это не имело никакого смысла. Через пару минут в фойе появился третий чекист, уставший ждать на улице в автомобиле. Он оказался спокойней, солидней и вежливей своих коллег. Он предъявил мандат и ордер на арест гражданки Даниловой, подписанный товарищем Уншлихтом.

— Манечка, папе моему сообщи, он сейчас в Солдатенковской, — успела сказать Таня, прежде чем захлопнулась дверца автомобиля.

Вуду-Шамбальск, 2007

Потрепанный бежевый «Опель» свернул с трассы и запрыгал по ухабистой дороге. Рустам сбавил скорость. Справа, довольно далеко, показалась зона. Тарелки спутниковой связи на крышах корпусов, часть бетонного забора с темной каймой колючей проволоки. Впереди мелькнуло что-то, исчезло, опять мелькнуло.