Большинство живописных полотен оставляли его совершенно равнодушным: все эти сентиментальные религиозные сюжеты, портреты надменных голландских купцов в их лишенных жизни домах… Впрочем, ему понравилась «Аллегория» Бронзино[29], но только своей безудержной чувственностью. Искусство было сферой человеческой деятельности, оставшейся вне поля его зрения. Возможно, наступит день, когда Шарлотта поведет его в лес и научит любоваться полевыми цветами. Но это представлялось маловероятным. Ему бы суметь выжить в следующие несколько дней и сбежать после убийства Орлова. Но даже в этом не было никакой уверенности. И потом – как ему сохранить привязанность Шарлотты после того, как он откровенно обманет, использует ее и убьет двоюродного брата? Это само по себе почти невозможно, а ведь придется еще найти способ как-то видеться с ней, постоянно скрываясь от полиции… Нет, шансы продолжить общение после убийства близки к нулю. И потому он подумал: «Возьми от встреч с ней сейчас как можно больше».

Половина пятого.

«Она не просто опаздывает, – понял он с тоской, – она не сможет прийти. Надеюсь, у нее не случилось конфликта с Уолденом? Ведь она могла пойти на риск и попасться. Как бы хотелось, чтобы она вот сейчас взбежала вверх по ступенькам, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, со смущенным и взволнованным выражением на милом личике, и сказала: “Прошу прощения, что заставила вас ждать! Но я никак не могла избавиться от приглашения…”».

Галерея на глазах пустела. Максим задумался, как быть дальше. Он вышел наружу и спустился по ступенькам на тротуар. Ее нигде не было видно. Снова поднялся наверх, но путь ему преградил служитель музея:

– Опоздал, приятель. Мы уже закрываемся, – сказал он.

И Максим ушел.

Ему нельзя было даже присесть на ступеньки в надежде, что Шарлотта все-таки сумеет прийти позже, – на опустевшей Трафальгарской площади он будет слишком бросаться в глаза. Да и надежды, собственно, не осталось. Она опаздывала больше чем на два часа, а это означало, что уже не появится.

Она не появится.

«Давай посмотрим правде в глаза, – размышлял он. – Шарлотта вполне могла решить, что ей лучше не связываться со мной, и с ее стороны это было бы вполне разумно. Но тогда она могла прийти хотя бы для того, чтобы сказать мне это в лицо, верно? Или послать записку…

Она могла послать записку!

У нее есть адрес Бриджет. Она обязательно должна была отправить ему письмо!»

И Максим направился на север города.

Он прошел задворками театрального квартала, тихими площадями Блумсбери. Погода стала меняться. Все то время, что он пробыл в Англии, здесь было солнечно и тепло. Дождь не пролился ни разу. Но духота, ощущавшаяся в воздухе последние два дня, служила явной приметой надвигавшихся гроз.