— Не пускай ее, верни маму, Мехман.

Мехман, опомнившись, сбежал с лестницы, догнал на улица мать, протянул руку к ее узелку.

— Вернись, мама. Поедем вместе. Меня должны скоро вызвать в Баку.

— Не держи меня, люди смотрят, неудобно сынок, — сказала Хатун и с укоризной посмотрела на сына. — Пусти, Мехман, пусти меня… Я все равно не останусь.

25

25

Как-то вечером Зулейха, напившись горячего чаю с малиновым вареньем, вся потная вышла на галерею. Ночью она почувствовала себя плохо, к утру начался сильный озноб. Мехман, вернувшись из района, застал ее в тяжелом состоянии. Он вызвал по телефону врача и, растерянный, взволнованный, ходил без толку с места на место, чувствуя свою беспомощность. Пришел врач. «Она не умрет? Это не опасно?» — без конца спрашивал Мехман. Врач развел руками. Он измерил температуру больной, у нее было свыше 39 градусов, молча сел за стол и написал рецепты.

Человек в калошах поспешил в аптеку. — «Я подниму на ноги самого заведующего и вернусь через полчаса с готовыми лекарствами. Не беспокойтесь, я скажу ему, кто заболел…» — заявил он, убегая.

Мехман только рукой махнул. Он был подавлен и напуган.

Когда Зулейха открыла глаза и посмотрела на пузырьки с лекарствами, она застонала: «Маму хочу, к маме».

На лице ее было выражение тяжелого страдания. «Пусть моя мама приедет, вылечит меня, спасет» — Изнемогая от жара, Зулейха шептала: «Пусть Хатун больше не возвращается в этот дом. Я умру, если она вернется. Она довела меня до болезни, Мехман, обещай мне, обещай…»

Человек в калошах по дороге в аптеку успел оповестить городок о болезни Зулейхи, о том, что она бредит, проклинает свекровь и зовет родную мать. Явер Муртузова и Зарринтач поспешили к больной. Всю ночь они судачили у ее постели. Зулейха иногда раскрывала глаза, облизывала языком пересохшие губы и все звала и звала: «Мама… мама…»

Женщины многозначительно переглядывались и вздыхали, стараясь, чтобы их слышал Мехман: «Бедняжка. Еще совсем ребенок».

Наступило утро. Человека в калошах послали на базар за курицей. Он побежал прямо к Мамедхану и сказал, что на всем базаре, который он якобы четырежды обошел, нет ни одной курицы. «Я найду», — успокоил его Мамедхан, обрадовавшись возможности услужить прокурору. «Я сам принесу. Иди». И действительно, немного погодя он принес две курицы. Еще у дверей он заметил человека в калошах, кашлянул и спросил глазами: «Дома?» Человек в калошах утвердительно кивнул головой. Тогда Мамедхан потряс куриц, чтобы они погромче закудахтали, и с шумом бросил их на пол у порога. Явер Муртузова выглянула с галереи.