— А куда же еще? Где еще я могу ночевать, если не дома.

Хатун вышла, и сразу же маленькая ее фигура затерялась среди женщин, входивших в цех.

34

34

Снова зашумели колеса машин, сотрясая все здание.

На улицах уже зажгли фонари, когда Мехман подошел к дому профессора… Ему открыла женщина с добрым утомленным лицом.

— Я хотел бы видеть профессора.

— Он болен, — нерешительно ответила женщина. — Я не знаю… я…

Через полуотворенную дверь донесся знакомый Мехману голос. Но какой слабый, какой хриплый!

— Кто это? — профессор закашлялся. — Пусть войдет… впустите…

Мехман переступил порог.

На тахте, на высоко взбитых подушках полулежал, полусидел профессор. На его изможденном бледном лице играла слабая улыбка.

— Это ты, друг мой? — произнес он и пожал своей горячей рукой руку Мехмана. — Как я рад.

Он попытался подняться.

— Лежи, лежи. Умоляю тебя… — стала просить жена. Но профессор не слушал ее.

— Жестоко с твоей стороны, Мехман, жестоко. Я ждал от тебя письма, подробных писем, но ты предпочел молчать…

— Профессор, простите. — смутился Мехман. — Я не думал, что вам будет интересно. Время так незаметно прошло. Очень много работы.

— А что тебе я говорил? — Только теперь профессор вспомнил: Зивер-ханум, познакомься. Это Мехман, которого я люблю, как сына. Но он оказался непокорным сыном.

— О, так это вы? — обрадовалась Зивер-ханум — Я слышала о вас. Мелик вспоминает вас очень часто… Так вот вы какой…

— Зачем скрывать, вспоминаю, — подтвердил профессор. — Я старый человек, моту признаться, хоть и не приятно. Когда-то я хотел познакомить вас с нашей дочерью. Что ж, думал я, у нас одна дочь, пусть будет и сын. Потом я узнал у нашей секретарши… Словом, поздравляю вас, будьте счастливы. Счастливы! Ничего большего и лучшего нельзя пожелать… — Больной закашлялся. Кашель сотрясал его худое тело. Зивер-ханум поспешно подала ему стакан с питьем.