— А ты не сам ругайся, а мою ругань им передай. Тогда не набьют,— успокоил комсомольца Могутченко.— Слушай внимательно, Алеша. Иди в Папиненки прямо к Петровану. Петрован меня знает. Так вот скажи ему, что я считал его умным и храбрым человеком, но сейчас вижу, что он не только безмозглый дурак, а что гораздо хуже — трус. Трусливее зайца и глупее индюка. Так и скажи.

— А он мне как въедет своим кулачищем,— азартно прокомментировал Алешка, представив, как озвереет Петрован от такой оценки его умственных и моральных достоинств.

— Передавай от моего имени Петровану,— оставив замечания Алешки без внимания, продолжал Могутченко,— что ему-то, бывшему красному коннику, пора бы знать, как реагирует лошадь на мертвяков. Ведь любая самая поганая кляча шарахнется в сторону от мертвяка и захрапит. А у них как раз все наоборот получилось. Лошади шли спокойно, а захрапели и рванулись галопом трусливые ослы вроде Петрована. Ну и добавь еще что-нибудь покрепче...

— Да что вы!— восхитился Алешка.— И того, что вы сказали, вполне хватит. Петрован взовьется, как наскипидаренный. Выходит, лошади умнее мужиков получились, а во-вторых, сам товарищ Могутченко его трусом назвал.

— Вот ты мне и проверни эту работу,— закончил разговор Могутченко и стал застегивать полушубок, видя, что Алешка безропотно начал собираться в Папиненки.

— Набить морду, конечно, могут,— вслух прикидывал тот, натягивая полушубок.— Но попытаться стоит. Петрован от такой припарки не улежит и своим напарникам лежать не даст.

— Ты и по деревне этот разговор пусти,— давал последние наставления Могутченко.— Почему, мол, лошади не испугались мертвяка. Только здесь ты на меня не ссылайся. Здесь ты действуй самостоятельно.— Пошути, мол, кто-то захотел попугать, а трое здоровых мужиков чуть в штаны не наложили.

— Все будет сделано, как надо,— пообещал Алешка.— Вон и сменщик идет. Я сейчас и отправлюсь.

— Двигай, братишка,— напутствовал Алешку Могутченко, вместе с ним выходя из будки.

Шагая вдоль путей к казарме, Могутченко размышлял, знает или не знает Иван о вчерашнем происшествии на переезде. Начальник отдела заметил, что ему еще не попадался на глаза ни один боец взвода. Раньше свободных от наряда бойцов он встречал и в зале ожидания, и около магазинчика, и просто разгуливавшими по путям группами и в одиночку. А сейчас ни одного не видно.

«Молодец, Полозов,— одобрил Могутченко.— Страхуется от утечки информации и бойцов бережет от провокационных слухов. Да и хорошо, что люди под рукой. Сейчас в любую минуту могут потребоваться все силы взвода. Но при таком положении до Полозова мог и не дойти слух о вчерашнем».