Он открыл левый глаз, взмахнул рукой, отгоняя наваждение, но оно и не подумало исчезнуть. Плач зазвучал жалостливее. И пастух перевернулся на живот.

Ребенок, завернутый в грязную тряпку, сучил ножками, силясь высвободиться из пут.

– Чтоб тебя! – воскликнул пастух, раздумывая над тем, как ему поступить.

Ребенок замолчал, когда пастух взял его на руки.

Крепенький. И хорошенький. Светлые волосики, голубые глаза… но куда ему еще одного сына, когда и своих прокормить не получается? И оставить его тут тоже не по-людски…

– Кто ж тебя бросил здесь? – спросил пастух, и ответом докатился до него отголосок грома.

Не боги ли подбросили малыша? И не держит ли пастух в руках будущего великого героя? Или царя? Или и вовсе – юного Олимпийца?

– Эк же… – Пастух поскреб макушку. – И как оно теперь?

Так ничего и не придумав, забрал он младенца домой. Тот вел себя тихо, словно осознавая всю важность принятого пастухом решения.

– Царю отнеси, – велела ему жена, которой и со своими-то сыновьями не больно хотелось возиться. А тут еще и пришлый. Муженьку-то что, выпьет чуток – и пляшет, как безумный фавн, голоса чудесные в голове слышит. А ей – носи, рожай, расти…