Светлый фон
Чума поселилась в Фивах.

Пылали костры. Рыдали плакальщицы. И жрецы приносили богам жертвы, умоляя их о снисхождении. Дым летел к небесам, застилая солнце. И Аполлон, отложив кифару, спустился в город. В сумке его нашлось место и редким травам, и дорогим маслам, которые привозили из страны Кемет, и черным камням, добытым из желчи, и многим иным предметам, которые используют лекари.

Пылали костры. Рыдали плакальщицы. И жрецы приносили богам жертвы, умоляя их о снисхождении. Дым летел к небесам, застилая солнце. И Аполлон, отложив кифару, спустился в город. В сумке его нашлось место и редким травам, и дорогим маслам, которые привозили из страны Кемет, и черным камням, добытым из желчи, и многим иным предметам, которые используют лекари.

– Ты смел, мой друг, – сказал Эдип. – Все лекари бежали из Фив. Лишь ты остался. Не боишься, что болезнь заберет и тебя?

– Ты смел, мой друг, – сказал Эдип. – Все лекари бежали из Фив. Лишь ты остался. Не боишься, что болезнь заберет и тебя?

– Я буду рад, если она заберет меня. – Аполлон улыбался – впервые за долгие годы. И лицо его вдруг помолодело. Рабыня, которой случилось увидеть царя и его дальнего родича – а все во дворце полагали, будто Аполлон приходится родичем Эдипу, – поразилась удивительному их сходству.

– Я буду рад, если она заберет меня. – Аполлон улыбался – впервые за долгие годы. И лицо его вдруг помолодело. Рабыня, которой случилось увидеть царя и его дальнего родича – а все во дворце полагали, будто Аполлон приходится родичем Эдипу, – поразилась удивительному их сходству.

– Я не боюсь чумы, друг. Она – мой враг. И с этим врагом я буду сражаться. Прежде сам я выпускал болезнь на волю, сейчас же я могу остановить ее.

– Я не боюсь чумы, друг. Она – мой враг. И с этим врагом я буду сражаться. Прежде сам я выпускал болезнь на волю, сейчас же я могу остановить ее.

Хихикнула старуха, стоявшая за спиной Аполлона, потянула было руку, но отпрянула. Вспыхнули огнем ее сморщенные пальцы. Закричала чума, но никто не слышал ее крика. Горел Аполлон ярким солнечным светом, от которого слезились ее бельмастые глаза.

Хихикнула старуха, стоявшая за спиной Аполлона, потянула было руку, но отпрянула. Вспыхнули огнем ее сморщенные пальцы. Закричала чума, но никто не слышал ее крика. Горел Аполлон ярким солнечным светом, от которого слезились ее бельмастые глаза.

Прочь! Бежать!

Прочь! Бежать!

Остаться! В Фивах – множество людей. Всех он не спасет. Не остановит болезнь. Из дома в дом полетела чума, пробираясь в двери, трясла пепельными одеждами, седыми волосами. Кашляла над колодцами, отравляя воду.