– Чтобы помочь. Мы справимся, милая. Вместе.

Не получится. Она ведь пробовала. Когда трещины только появились. И позже. И все время. Она сбегала из снов и пила кофе. Очень много черного кофе с черными же сигаретами.

Кофе не помогал. И кофеин в ампулах.

Сны возвращались, а с ними – желание убить.

Таська, Тасенька… ну зачем она полезла на антресоли? Там же хлам. Старые елочные игрушки. Штопаные колготки или дырявые варежки. Старая сковородка с исцарапанным днищем. Тяпка. И половинка гантели, которую можно использовать вместо груза.

Много всего… Письма.

Находка.

– Мама ведь упоминала, что бабка работала в той экспедиции! – Таська потрясает коричневой бумажонкой. – Ну, до того, как свихнулась.

Что ответить? Отрицать? Бесполезно. Таська уже все сопоставила. Фамилии. Списки. Теткины отрывочные воспоминания.

– И значит, все правда! Слышишь?

Нет. В ушах – крики чаек. Сочный хруст травы. Мерзкий старухин голос:

– Не пускай никого. Мертвое – мертвецам. А живым-то нечего… обидится она. Вон, всех к себе прибрала… всех… а я им говорила, что нечего…

– Это же клад! Сокровище!

Таська подбрасывает письма и, хохоча, ловит. Листы… крылья. Птиц на берегу много. Они не боятся ни людей, ни облезлую лису, которая однажды издохла и лежала у самого берега.

– И я однажды помру, – старуха спихнула лису в воду. – А ты останешься одна. Сиротинушка… только помни, помни, что я говорила! Мертвое – мертвым. Не бери ничего без нужды! Не бери!

Вика и не собиралась.

Она хотела остаться на Большой земле, но мысль о том, что Таська сунется на остров, будет обыскивать камень за камнем и – Таська упряма – найдет тайник, не давала покоя.

А потом все случилось…

Мертвое – мертвым.