И лишь закончил он говорить, тотчас мешики метнули камни и дротики. Мотекосума, стоявший на краю крыши, покачнулся и упал бы, когда бы его не подхватили солдаты. Голова владыки мешиков была разбита камнем, и кровь сочилась из раны, заливая лицо.

Раненого тотчас унесли.

О нем заботились, промыв и перевязав рану, однако наш лекарь сразу сказал, что дни сего великого человека сочтены. И в подтверждение слов его к утру у Мотекосумы началась горячка. Он метался в бреду и выкрикивал имена людей, которых не было рядом.

А после и вовсе отошел. Когда сообщили нам о смерти сего великого человека, мы все премного огорчились и искренне горевали.

– Вы же его и убили, – сказал Тлауликоли, обнимая жену. – Вы убили Монтесуму, когда поняли, что он стал бесполезен. Я видел тело. Я расскажу тебе, как было это.

Ночь легла на Теночтитлан, та самая ночь, которую вы позже назвали ночью печали. Для нас же она была ночью радости, ибо думали мы, что освободились от яда в сердце страны.

Мы гнали змею из нашего дома и единственно опечалились, когда не сумели догнать.

Мы ошиблись, решив, что змея не вернется, ибо слаба.