Просто грипп. Анечка никогда не болела, чтобы серьезно и надолго. Даже в детстве. У Сереги туалетная вода резкая, чихать хочется, а от чихания в голове звенит.

– Ну, совсем расклеилась, да?

Нет.

– Я сейчас мамке позвоню. И тетке.

– Мне в школу надо.

Возражать, прижавшись щекой к рукаву, удобно. И еще приятно, когда Серега по голове гладит. И вообще хорошо, что он есть. А она собиралась Серегу ментам сдать.

Какая же она сволочь!

Анечка хлюпнула носом, до того ей стало стыдно за свои планы. Серега же расценил слезы по-своему.

– Ну не реви. Потом в школу пойдешь. И вообще, чего тебя туда потянуло вдруг? Любовь?

Не любовь, но… Кузя забавный. Он Анечке совсем-совсем не подходит, но зато у него есть собака и друзья. А у Анечки друзей никогда не было. Игрушки вот были, а друзей – нет.

– Будут. Все у тебя будет, обещаю. Ты только постарайся не заболеть, ладно?

– Ладно, – Анечка закрыла глаза и призналась: – А я на тебя настучать хотела. Кузьке. У него сосед – мент. Он приходил в школу и спрашивал про Капуценко. Тогда я ничегошеньки не знала и теперь не знаю. Но если сказать, что ты меня просил… просил…

– Алиби подтвердить? – шепотом подсказал Серега. – Если рассказать об этом, то меня станут подозревать?

Анечка кивнула. Сейчас Серега разозлится и оттолкнет ее. И снова станет, как прежде. Большой-большой дом, где у каждого своя нора. В норах одиноко. И даже лисы живут семьями.

– Зачем? – спросил Серега.

– Я… я хотела, чтобы тетечка меня любила. Тебя ведь она любит. А я… я просто при тебе. И вообще… ты же ей родной.

Серега нажал кнопку на панели, и стеклянная перегородка разделила салон на две части.

– Я знаю. Я слышала, как папуля говорил, что если есть ребенок, то по закону треть имущества по-любому полагается. Это потому, что тетечка все Тынину завещала. А Тынин – сумасшедший.

– Кто такой Тынин?

Серега не сердится? Анечка бы на его месте очень рассердилась.