Зеркало во всю стену. Расчерчено ромбами, украшено золотыми гвоздиками, и кажется, что отражения приколотили к воде.

У зеркала нервозно переминается дамочка в красном костюме. Прямая юбка морщит на бедрах, двубортный пиджак расходится на груди, грозя лопнуть. Судя по верхней пуговице, более темной, чем остальные, однажды угрозу он выполнил. Дамочка сидит на диете и врет себе, будто диета помогает. И в поддержание вранья натягивает старые вещи. Это глупо.

– Мы к Наталье Юрьевне, – говорит Ольга гулким шепотом. – По поводу…

– Да-да, – соглашается дамочка и широким жестом указывает на дверь с табличкой: «Администратор».

– Мне надо в туалет, – Адам постарался сказать громко, но все равно голос утонул в громадине зала, только отражение на золоченых гвоздиках нервически дрогнуло.

– Что? – переспросила Ольга. А дамочка брезгливо скривилась и забыла про то, что надо утягивать живот, который тотчас вспух тяжелым пузырем.

– В туалет. Надо. Организм требует избавиться от избытка влаги.

Адам пояснил охотно, получая странное удовольствие от того, как меняется лицо Ольги.

– Физиологическая потребность, игнорировать которую неразумно.

– Иди. Присмотри за ним…

– Не стоит. Будет хорошо, если вы останетесь за дверью. Специфика моего психологического портрета требует уединения при некоторых процессах.

Губы дамочки сошлись ярко-красной точкой, а грудь подпрыгнула, увеличив давление на пуговицу до предела. И водитель, видя гнев, схватил за руку, потянул куда-то вбок, шипя на ходу:

– Да я тебе…

В туалет заглянул и, убедившись, что окон нет, впихнул Адама внутрь.

Белый кафель. Запах хлорки. Еще один зеркальный квадрат, на сей раз, правда, без гвоздей. Три кабинки. Рукомойник.

– Вы здесь? – спросил Адам, не особо надеясь на удачу. Однако ближайшая дверь скрипнула, выпуская вчерашнего толстяка. Он явно нервничал. Но он пришел. Уже хорошо.

– Вы… ты не передумал? – толстяк облизал губы.

– Нет.

Адаму немного жаль толстяка, которого посадят. Толстяк наивен. Он пришел убивать и вооружился вчерашним сценарием. И почти уверен, что останется безнаказанным, и знать не знает о подельнике Ольги. А подельник нервничает. И обязательно запомнит толстяка. И даст показания, открещиваясь от убийства.

Нож лежал в пластиковом пакете. Длинная рукоять и еще более длинное лезвие.