— Почему же сразу в подвале. Скорее всего тебе спальню приготовили.

— Это пока не увидели в каком виде меня доставили…

— Чего ты переживаешь? Пусть твоей опекунше стыдно за твой вид будет.

— Как же, будет ей стыдно… — недоверчиво протянула Мелина, но Альке послышалось слабое эхо надежды в голосе подруги.

— Обязательно будет. И не раз, — пообещала Алька. — Только прошу тебя, ну не тяни ты кота за хвост. Глянь одним глазком и возвращайся. Пусть сегодня много не узнаешь, зато в следующий раз проще будет.

— Хорошо. Я пошла, но только потом, когда вернусь, ты нам чай заваришь.

— Заварю, заварю. Иди уже.

Мелина закрыла глаза и повернулась к мольберту с картиной.

Так, с закрытыми глазами, она и растворилась в растянутом рамой холсте.

Алька поспешила занять освободившееся место и, нетерпеливо постукивая носком туфли, упёрлась взглядом в надоевший пейзаж.

Сперва его затянула сизая дымка, и только когда она рассеялась Алька с облегчением выдохнула.

О своих страхах Алька молчала.

Ну как ей было сказать ведьме, что из всех возможных вариантов, пребывание в гробу не самый худший. Что в самом потаённом уголке Алькиного сознания, в тесной клетке, сплетённой из железной воли с вкраплениями надежды, бьётся птица паники: а что, если донос уже получен, и непутёвую наследницу, по прибытию, прямым транзитом отправят в каземат, а там, для надёжности, из гроба вытащат и в цепи закуют.

Возникшее на полотне изображение кровати под балдахином вызвало у Альки такой всплеск радостных эмоций, что она, позабыв об усталости, даже закружилась на месте.

Устроившись в шезлонге, Алька приготовилась к терпеливому ожиданию, да так и заснула с радостной улыбкой на губах.

— Аль! Аль, а где чай? Ты же обещала.

Алька, толком не проснувшись, материализовала две дымящиеся кружки.

— Такой сойдёт? — спросила она подтягиваясь.

— Я вообще-то рассчитывала на настоящий, — Мелина приняла подношение.

— Если хочешь, можем пойти на кухню, — предложила Алька, в глубине души надеясь, что такой жертвы от неё не потребуют.