Разговор, естественно, вновь вернулся к теме взаимоотношений с противоположным полом, и цитировать я его не буду исключительно из этических соображений[38]. Впрочем, и самому Адидасу его разговорчивый напарник тоже порядком поднадоел, поскольку он неожиданно прервал словоохотливого Игоря почти на полуслове:

— Ну что, давай спать, что ли… А то вставать рано!

— Так лучше вообще не ложиться.

— Не-е-е… Ты как хочешь, а я прилягу.

Хорек огорченно умолк, поскольку, видимо, не мог обходиться без слушателей, но тут же переключился на Волкова.

— Эй!.. Слышь, мужик!.. Э, тебе говорю, проснись, б***ь!

Он либо толкнул Пашку, либо чем-то в него кинул, потому что тот вдруг огорошенно воскликнул:

— А?!.. Что такое?!..

— Ничего! Храпишь, на х**, как трактор.

— Мужики, вы извините… Если что — вы меня будите!

— Да уж, конечно, разбудим — не сомневайся! Если сами не уснем… — хохотнул Хорек.

Дальше на пленке ничего интересного не было. Мы для очистки совести остаток прогнали в ускоренном режиме, но никаких разговоров больше не велось.

— Видишь — он договорился на завтра. Это — на сегодня то есть! — повторил Платонов.

— Ну и что? — возразил Валентин. — Он, может, на вечер договорился. Да и при чем тут Волков? Они необязательно с ним сейчас.

— Нет, — как раз думаю, что с ним! — не согласился я. — Сказал же там этот — который все время молчал, — что им утром вставать рано. Видимо, они уже заранее знали, что Волкова с утра увезут.

Филиппов неопределенно покачал головой — все может быть. Мы снова замолчали. На эту пленку у нас были большие надежды, которые медленно таяли по мере ее прослушивания, и сейчас их практически не осталось.

— Паша, а кто сейчас у техников дежурный? — вдруг спросил Платонов.

— Откуда же я знаю? Позвони им — спроси.

Серега набрал местный номер.