— Кто «мы»?

— Те люди, о которых я уже говорил. И, чтобы вы не приняли меня за пустого болтуна, вроде болванов из Думы, я помогу вам заглянуть на некоторое время вперед. Вы можете мне не верить — это ваше дело, — и, тем не менее, я позволю себе этот небольшой прогноз. Итак… — Интонации Мещерякова неуловимо изменились, в голосе появились жесткость и, если хотите, властные нотки. — Итак! Первое: в ближайшее время — самое ближайшее! — будет принят новый Уголовно-процессуальный кодекс. Он повергнет всех честных — поверьте, употребляю это слово без всякой иронии — милиционеров если не в шок, то в уныние, ибо… Впрочем, увидите сами. Во всяком случае, действуй он в настоящее время, я сэкономил бы минимум десять тысяч долларов. Второе: слухи о грядущем повышении вам окладов скоро оправдаются. Но это мероприятие будет сопровождаться отменой ряда льгот — сейчас решается, как именно это будет выглядеть. Но уже точно могу обещать: вам будет снята пенсионная надбавка. Так что вы как были, так и останетесь нищими.

— Господи, а это еще зачем?! — Мне даже не пришлось изображать удивление.

— Неужели непонятно? Чтобы посговорчивее были. Если ты можешь дать человеку то, в чем он остро нуждается, то и он, когда потребуется, пойдет тебе навстречу. Так что надо перевести вашего брата в категорию остронуждающихся. Вот у вас, к примеру, сейчас какой оклад? Долларов пятьсот?

— Вы льстите нашему министерству… — невесело усмехаюсь я.

— Тем более. Но для простоты пусть будет пятьсот. А тут я вам предлагаю в сто раз больше: пятьдесят тысяч! Причем — за что? Не за то, чтобы вы человека убили или какой другой грех на душу взяли. Нет — за сущую ерунду! Всего-то и надо, скажем, что пару бумажек из материала изъять. Неужто не сделаете?

— Нет.

— Допустим, — кивает Георгий Алексеевич. — Кстати, вам — персонально вам — я в данном случае верю. И даже готов поверить, что вы в вашем управлении далеко не один такой. Но давайте чуть изменим условия задачи. Предположим — не приведи господь, разумеется! — что у вас тяжело больна дочь. Но ей можно помочь! Только для этого нужна сложная и дорогая операция, а этих-то пятидесяти тысяч вам как раз на эту операцию и не хватает. Снова не возьмете?

Я уже хотел было открыть рот, чтобы возразить, но мой собеседник жестом останавливает меня:

— Ради бога, Павел Николаевич, молчите! Этот вопрос больше абстрактен, поскольку ни вы, ни кто другой просто не может знать, как он поведет себя в подобной ситуации, пока в таковой не окажется. Еще раз повторяю — не приведи вам господь! Но вы же сами прекрасно понимаете, что на вашу больную дочь, как и на вас самих, этому государству, интересы которого вы так старательно блюдете, глубоко насрать — извините за грубое слово! И те из ваших коллег, кто это еще лучше понимает, рано или поздно перейдут на нашу сторону и будут с нами дружить. А у наших людей проблем с деньгами не будет.