Ни перед кем.

— Как я рад снова тебя увидеть.

— Да. Твои братья ждут тебя внизу.

— Я их не заметил… Должно быть, разминулись.

Вдруг за спиной открывается дверь, Рафаэль оборачивается.

Энтони врывается первым, Вильям — сразу за ним.

Его обнимают сильные руки, на него смотрят восхищенными глазами, словно на героя, который вернулся с фронта с победой.

Рафаэль играет в игру. Преступник. Гангстер. Крутой.

Он смотрит на самого младшего брата, который так изменился. Который отпраздновал свои пятнадцать лет, когда он был в тюрьме. И двенадцать. И тринадцать. И четырнадцать.

Столько дней рождения пропущено. Столько воспоминаний упущено навсегда.

Где мальчик, который здесь жил? Вильям-тихоня, скромник.

Вот он, перед ним. Уже почти мужчина. С ангельским лицом.

— Позавтракаешь с нами?

— Нет, мама. Я поеду к Дельфине, она ждет меня в полдень. Но я вернусь после обеда.

Мать возвращается на кухню, сдерживая слезы. У нее еще есть что сдерживать, хотя она и пролила их немало за свою жизнь.

Особенно за последние четыре года.

Каждый раз, как она выходила из комнаты для свиданий.

Каждый раз, как она смотрела на фото своего первенца.

Видеть его свободным — это чувство, от которого першит в горле и переворачивается все внутри.

Этот сын, который причинил ей столько горя, который принес ей столько бессонных ночей и враждебных взглядов.