— Тогда почему…

— Имеет место факт, которого пока что недостаточно ни моим подчиненным, ни прокуратуре.

Несколько секунд мы оба молчали.

— Поэтому я должен знать, черт возьми, что вами двигало. Вам понятно?

Я уже ничего не понимал, однако старался не выказывать этого. Родители напряженно смотрели на меня. Им не нужно было что-либо говорить; после визита к Прокоцкому они почему-то стали доверять ему. Может, знали больше меня? Может, он рассказал им о том, что вся эта троица для моей же пользы теперь решила сохранять в тайне?

Я покачал головой. Мне захотелось задать вопросы сначала самому себе, а потом уж своему собеседнику. Что ж, сказано — сделано. Позвонив мне, подкомиссар, по сути, протянул руку. Неформально, как жест доброй воли. И я должен этим воспользоваться.

— Кассандра Рейманн — в действительности Ева, господин комиссар.

— Что, извините?

— Она связалась с Рейманном несколько лет тому назад, чтобы обеспечить свою безопасность. Не предвидела, однако…

— Что вы такое рассказываете?

Телефонный разговор был не лучшим способом, чтобы изложить ему эту запутанную историю, но у меня не было иного выхода. Я глубоко вздохнул, собираясь продолжать, но полицейский не дал мне на это времени.

— Мы идентифицировали тело, — сказал он. — Это произошло не только благодаря членам семьи, но и исследованиям ДНК. Мы хотели иметь абсолютную уверенность.

— Вы абсолютно уверены?

— Успокойтесь. У меня нет повода врать.

— Вы продолжаете ее охранять…

— Кого охранять?

— Еву. Опасаетесь, что ее найдут.

— Кто? — тяжело вздохнув, спросил Прокоцкий. — Кто должен был ее разыскивать?

— Люди Каймана. Те, против кого она свидетельствовала.

— Ева не свидетельствовала против кого-либо.