Глазур, кивнув, сел в кабину. Я, поколебавшись, присела возле Вернера. Тот терял сознание и истекал кровью. Понятно, что в таком состоянии он вряд ли что-нибудь услышал бы и запомнил.

— Сожалею, — только и сказала я.

Поднялась и направилась в сторону грузовика. Уселась в кабине и улыбнулась Глазуру. Он ответил мне тем же. И больше ничего мне не нужно было для счастья.

Когда мы трогались, я глянула в боковое зеркало, и мне показалось, что Вернер немного приподнял голову.

11

11

Я мог бы просто сказать, что очнулся уже в больнице, но этого было бы недостаточно. В самом деле, я открыл глаза, лежа в больничной палате, но проснулся словно в новой реальности. Она была очищена от мечтаний, иллюзий и надежд. Наконец стала чем-то настоящим. Местом, к которому с определенного времени я стремился.

Возле кровати сидели отец и мать. В коридоре время от времени показывался лениво прохаживающийся полицейский. С его точки зрения, ничего не происходило. Ничто его не занимало, а особенно я.

С меня сняли все подозрения. Поиски убийцы Блица были завершены, и подозреваемый находился в следственном изоляторе. Это был человек, известный полиции, но не связанный с Кайманом. Наверняка он был нанят именно им, но доказательств этому не имелось.

Доказательств, которые требовались прокуратуре, но не мне.

Родители неоднократно пытались меня разговорить, но я не отвечал. В определенный момент они стали опасаться, что дело дошло до необратимых изменений, но доктор успокоил их — сказал, что ни одно исследование не выявило что-либо всерьез угрожающее моему здоровью. Правда, я получил сотрясение мозга, но наиболее ощутимые последствия уже прошли. Ничего со мной не случилось. По крайней мере, это подтвердили результаты томографии.

Наконец я заговорил — исключительно потому, чтобы успокоить родителей. Они с облегчением вздохнули, а я моментально почувствовал угрызения совести за то, что так долго держал их в неизвестности. Да и, честно говоря, мне нечего было им сказать.

Но они не переставали задавать мне один и тот же вопрос:

— Что случилось, сынок?

— Не знаю…

Они переглянулись.

— А что говорят полицейские? — спросил я в свою очередь.

— Что… — начала мать и прервалась.

— Они хотят предъявить тебе очередные обвинения, — вступил отец.

У меня появилось ощущение, что именно сейчас меня полностью парализовало. Потребовались минуты, чтобы переварить полученную информацию. Значит, присутствие полицейского что-то означает? Это выглядело абсурдно.