Все это пролетело перед глазами Виктора в один миг, и он, резко развернувшись к Татьяне, начал быстро целовать ее – всю-всю, не разбирая, куда. Из самого его естества выходило то, чего он сам от себя не ожидал:

– Прости меня, пожалуйста, прости, прости!

Сначала она лежала как резиновая кукла, и он даже не понял – может она уснула, а он не заметил? Но в какой-то момент Татьяна, тяжело вздохнув, обхватила его за голову и, прижав ее к себе, прошептала:

– И ты меня прости. Давай спать, завтра тяжелый день…

Утром он не стал будить жену, – конечно же, жену! – когда уезжал. Закинув сумки в багажник, Гордеев развалился на заднем сиденье такси и приготовился немного покемарить.

– Далеко ехать, однако, – пробасил шофер. – Не знаете, как там дороги? Чистят, нет? Ни разу туда не ездил, ни зимой, ни летом.

– Не знаю, давно не был, – ответил Виктор.

– Ну, с Богом, – сказал шофер, и они тронулись.

«С Богом!» – подумал Виктор. И перекрестился.

Глава 55

Глава 55

На даче Виктор освоился довольно быстро. Мало-мальски готовить он умел еще в курсантские годы, поэтому сварить суп с тушенки или запечь в духовке курицу было для него делом несложным. Какие-то продукты он привез с собой, но это оказалось в чем-то даже лишним – поселок был построен для людей с достатком, и сразу подразумевалось, что кому-то в лом будет лишний раз переться в окрестные торговые центры. Поэтому тут имелся достаточно неплохой магазинчик, в котором был весьма сносный набор продуктов и выпивки. Зимой народ в поселок почти не ездил, и продавщица откровенно тосковала. Поэтому периодические походы Виктора за хлебом, про который он совсем забыл во время городского закупа, превратились в своего рода церемонию, а еще и поводом размяться с утра пораньше. Он обменивался с продавщицей – Алевтиной, как он узнал, – новостями, нехитрыми шутками, покупал еще теплый хлеб и, по необходимости, еще что-нибудь. Иногда ему казалось, что Алевтина слишком хитро косит глаза в его сторону, но что-то внутри говорило Гордееву, что не надо обращать на это внимания, и он шел обратно в коттедж, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух.

Газовое отопление обеспечивало комфорт и обогрев, а когда Виктору было тоскливо, он еще таскал из сарайки сухие дрова и зажигал камин. И тогда ему казалось, что нет в жизни ничего прекраснее, чем вот так лежать на софе, читать при настольной лампе книгу и слушать, как трещат горящие поленья. Иногда он позволял себе вечерком бокал коньяку. Хотелось еще, но он крепился, постоянно давая себе зарок – вот все кончится, и тогда..! Чтобы «спрыгнуть» с любимого коньяка, в интернете нашел рецепт и попробовал сделать себе глинтвейн, но только извел вино – получилась какая-то гадость, которую пришлось вылить.