Она колебалась, стоит ли фотографировать дом с заколоченными окнами и табличкой «ПРОДАЕТСЯ» на переднем плане – пронзительная иллюстрация утраты и скорби, – и решила, что лучше не надо. Возможно, кто-то из тех, с кем она встретится сегодня вечером, сможет понять и прочувствовать, но большинство наверняка ничего не поймет. Для них это будет просто картинка.

От дома Холмсов она поехала на кладбище, располагавшееся на окраине городка. Здесь семья Холмсов воссоединилась: отец, мать и единственный сын. Цветов на могилах не было. Надгробная плита, обозначавшая место последнего упокоения Хита Холмса, была опрокинута. Холли подумала, что наверняка что-то подобное произошло и с надгробием Терри Мейтленда. Горе заразно; и ярость тоже. Плита была маленькой, скромной: только имя, даты жизни и какое-то засохшее пятно – возможно, след от брошенного яйца. Приложив некоторые усилия, Холли подняла опрокинутую плиту и поставила ее на место. Она не питала иллюзий, очень скоро надгробие снова повалят, но человек делает то, что может.

– Вы никого не убивали, да, мистер Холмс? Просто вам не повезло оказаться в неудачное время в неудачном месте. – Она подняла несколько цветов с ближайшей могилы и переложила на могилу Хита. Сорванные цветы – не самые подходящие знаки памяти. Они уже умерли. Но это все-таки лучше, чем ничего. – Но все так и будут считать вас убийцей. Здесь никто не поверит в правду. И люди, с которыми я встречаюсь сегодня, наверное, тоже в нее не поверят.

Но она все равно постарается их убедить. Человек делает то, что может: поднимает опрокинутые надгробные плиты или пытается убедить людей двадцать первого века, что по земле ходят чудовища, чье главнейшее преимущество заключается в том, что разумные люди не верят в их существование.

Холли огляделась по сторонам и заметила каменный склеп на вершине ближайшего невысокого холма (в этой части Огайо все холмы невысокие). Она поднялась к склепу, прочла имя, выбитое над входной аркой – МОГИЛЬ, как это уместно, – спустилась по трем ступенькам, заглянула внутрь и увидела каменные скамьи, где можно было присесть и подумать о некогда живших Могилях, теперь похороненных здесь. Не тут ли скрывался чужак, покончив со своим грязным делом? Скорее всего нет. Потому что любой, кто приходит на кладбище – те же вандалы, повалившие надгробие Хита Холмса, – мог подняться сюда и заглянуть в склеп. К тому же после полудня солнце наверняка светит внутрь, целый час или два согревая холодные камни. Если чужак был тем, чем думала Холли, он предпочитает темноту. Не всегда, нет. Только в определенные периоды времени. Принципиально важные периоды. Холли еще не закончила собирать информацию, но в этом она была почти уверена. И еще кое в чем: убийства нужны ему для жизни, но питается он печалью. Печалью и гневом.