– Это ведь женский…

Однако Куинн уже протискивается мимо терпеливо стоящих в очереди женщин, показывая свое удостоверение.

– Полиция, пропустите. В сторонку.

Обиженно бормоча, женщины расступаются. Куинн начинает стучать по дверям кабинок.

– Полиция, выходите.

Из одной кабинки, опустив голову и стараясь не поймать взгляд сержанта, выбегает азиатка с ребенком. Из следующей выходит с трудом передвигающаяся старушка. Затем – крепкая на вид женщина в твидовом костюме, которая во всеуслышание обещает «сообщить об этом вашему начальству». Закрытой остается лишь одна дальняя дверца, к ней Куинн и подходит.

– Мисс Уокер, – громко говорит он, – нам надо поговорить. Откройте дверь, иначе я ее выбью.

Трудно сказать, от чего у Куинна так бешено колотится сердце: то ли после бега, то ли от прилива адреналина.

В наступившей тишине слышно, как в кабинке сдвигается засов.

* * *

В детстве я обожал картинки Эшера. Знаете, такие черно-белые, с разными геометрическими фигурами. Всяких интересных сайтов тогда не было, но я очень любил оптические иллюзии – и в особенности иллюзии Эшера, – поэтому для развлечения мне хватало и бумаги. Одно изображение, «День и ночь», даже висело у меня на стене. Вы наверняка его видели: это картинка, на которой невозможно понять, летят ли белые птицы на фоне темного неба или черные птицы на фоне белого неба. Такое же чувство у меня возникает, когда я захожу в оперативный штаб. Тут главное не то, на что ты смотришь, а с какого ракурса. От него все и зависит.

Увидев выражение моего лица, члены команды замолкают. Я рассказываю им то, что сообщила мне супруга.

Они долго переваривают информацию, потом тишину прерывает Гау.

– Вполне вероятно, Харпер выпускал и ребенка. – Он снимает очки и достает носовой платок. – Девушка могла об этом договориться.

– Но?.. – По его лицу я вижу, что после этих слов следует большое «но».

– Помните, она сказала, что ничуть не стыдится своего компромисса с Харпером? Язык тела подтверждал ее слова. Значит, ее беспокоит что-то другое. И вот я спрашиваю себя: как же объяснить тот факт, что ребенок явно не провел всю свою короткую жизнь запертым в подвале, когда госпожа Нил уверяет нас в обратном? Лично я, – Гау надевает очки обратно и смотрит в мою сторону, – склоняюсь к самому простому объяснению.

Бритва Оккама. Самый простой ответ обычно и является правильным.

По залу проходит гул, собравшиеся с трудом верят в сказанное Гау.

Как же так… Она ведь не могла…