– Лука, я должен отвезти тебя обратно в монастырь. Я распорядился, чтобы из отеля переслали твои вещи, и позвоню отцу Анджело, чтобы он встретил тебя на станции. Ты меня слышишь?

Лука не шелохнулся. Впоследствии Каролла часто спрашивал себя, не запланировал ли он это заранее, по крайней мере подсознательно, но в ту минуту ему казалось, что он поступает именно так, как следует поступить.

– Если ты не хочешь возвращаться в монастырь, можешь поехать со мной. Я тебя усыновлю, ты станешь моим сыном. Мне придется уехать по делам в Неаполь, потом я возвращаюсь в Нью-Йорк. Все знают, что у меня есть сын, но никто его не видел, поэтому тебя примут за моего сына. Подумай, парень, по-моему, я предлагаю тебе неплохую сделку.

Лука оставался недвижим. Каролла вздохнул, встал со стула и поставил его на прежнее место к стене. Затем медленно подошел к Луке и неуверенно положил руку на плечо мальчику. Он не знал, что сказать, а то, что уже сказал, слегка ошарашило даже его самого. Наконец Лука повернулся и посмотрел ему в лицо. Его глаза теперь стали ярко-голубыми, как будто вобрали в себя цвет неба. Не говоря ни слова, он вложил свою маленькую руку в ладонь Кароллы. Тот был так тронут, что не сразу смог заговорить. Сглотнув, он пробормотал:

– Я так понимаю, что мы договорились? Да?

Лука слабо пожал его руку, однако по-прежнему не произнес ни слова. Он был далеко не уверен, что Каролла говорил серьезно, но вышел вместе с ним из больницы и все так же молча сел подле него на заднее сиденье лимузина.

В квартире Кароллы Лидия постелила Луке в свободной комнате. Он смотрел на все вокруг с явным недоверием, но, когда прошла ночь, стало ясно, что Каролла не шутил. Лука даже подслушал, как Каролла обсуждал вопрос усыновления по телефону с отцом Анджело.

Лидия все еще не могла поверить, что он действительно решил усыновить мальчика. Не считая отца Анджело, она была единственным человеком, который знал правду о Джорджио. На молчание монаха Каролла мог рассчитывать, а можно ли положиться на Лидию?

Следующие два дня Лука продолжал отмалчиваться. Каролла отнес его молчание на счет скорби по умершему другу и решил, что лучше всего оставить мальчика в покое и делать вид, будто все в порядке. Когда отец Анджело, который приехал с документами, отвел Луку в сторону и спросил, хочет ли он, чтобы его усыновили, тот тихо, но твердо ответил «да». Для мальчика, заботу о котором отец Анджело принял на себя много лет назад, это был редкостный шанс, какой выпадает раз в жизни, открывавший ему большие возможности, но священник не мог избавиться от гнетущего ощущения потери. Прощаясь, он обнял Луку и почувствовал, как дрожит его худенькое тело. Ребенку явно хотелось заплакать, но он сдерживался.