— И где мы потом встретимся?

— Встретимся?

— Когда ты поймешь, что делать. Я не могу в тюрьму, Марго. Просто не могу.

— Ты туда и не попадешь.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она заставила себя встретиться с ним взглядом. Поверит ли он ей? Нужно, чтобы поверил. Ей просто необходимо было на какое-то время остаться одной. Чтобы все обдумать.

И кое-что вспомнить.

* * *

Несколько минут спустя Шон уже отгребал от берега. Она дала ему указания переплыть на другую сторону озера, чтобы позже встретиться в Магоге. Сама она слабо соображала, что говорит — ей просто нужно было, чтобы он оставил ее.

Когда он скрылся за поворотом, она почти упала на землю — ноги уже не держали ее. В голове по-прежнему царила сумятица, словно ее и в самом деле как следует ударили по голове. Хотя правильнее было бы сказать — треснули веслом. Но это же бред! Просто с ней что-то не так. Но, как она ни напрягалась, все равно не могла заставить себя мыслить связно. Мысли разбегались. И она никак не могла вспомнить то, что нужно.

По словам Шона, он видел ее тогда. Видел, как она ударила Аманду и ушла, оставив ее умирать. Она не помнила, что совершила нечто подобное. Может ли быть, что ее память каким-то образом заблокировала эти воспоминания? Так бывает в кино, но происходит ли подобное в реальной жизни. Но, в таком случае, почему она все эти годы избегала встреч с Амандой, почему, хотя и держалась подальше от лагеря, все же не обзавелась семьей и не обосновалась где-нибудь? Неужели потому, что где-то в глубине души понимала, насколько она опасна?

А что, если всю жизнь она лгала, даже самой себе?

Она едва могла устоять на ногах, пока пыталась все вспомнить. Зачем она отмывала весло? Почему никому не сказала о том, что случилось? Теперь благодаря разговорам со своей семьей, она понимала, что полиция в свое время допрашивала ее крайне небрежно. А теперь, когда факты сложились в одно целое, все возымело смысл. Всю ту ночь она провела в обществе Мэри и двадцати гостивших в лагере девчонок. Аманда была ее лучшей подругой, так что им не из-за чего было спорить. Потом ее нашли в каноэ, принадлежавшем лагерю. Нашли в ней следы спермы. И законники знали, кому она принадлежит, хотя и не смогли привести в суде убедительные доказательства. Просто никто не счел нужным как следует все проанализировать. Никто.

Даже ее мать не досаждала ей вопросами. Сама Мэри, когда рассказывала ей, пробормотала что-то невнятное о том, что на камнях была кровь, в которой она и испачкалась, и вроде как из-за этого запаниковала и бросила вверенных ее попечению детей. Мать кивнула и сказала ей не думать об этом. Принять душ и обо всем забыть. Что она и сделала.