— Да, а у тебя?

Я рассмеялся, прислонясь к дверному косяку.

— Прости, нервы.

— Мартин, никто тебя за это не порицает. Тебе сейчас приходится думать слишком о многом. Что, по-твоему, со мной могло случиться?

Я покачал головой. Не стал рассказывать, какие картины промчались в моем перегруженном мозгу. Вроде того, что кто-то прошмыгнул в ванную и держал голову Люси под водой. Или порезал ее ножом, так что вода стала красной.

— Не собираешься вылезать? — спросил я.

— Я же только что забралась в ванну, — сказала Люси. — По-моему, тебе тоже не мешает снять стресс.

Я не ответил, вернулся в комнату. Пульс стучал с бешеной скоростью, я вспотел, несмотря на кондиционер, который мало-помалу превращал наш номер в холодильник. Надо смотреть в оба, не терять над собой контроль. Расслабляться нет времени.

— Дневник, — сказал я громким голосом, чтобы Люси слышала. — Он ничего не доказывает. Дженни не могла не понимать.

— Логично, — сказала Люси. — Но я не могу припомнить, что́ она собиралась с ним делать, если не помочь Саре.

— Да, конечно, только вот непонятно…

Я осекся.

Потому что вдруг понял.

Без тени сомнения я дополнил свою версию еще одним допущением:

— Дневник нужен был вовсе не затем, чтобы обеспечить Саре алиби или раскрыть что-то сенсационное в ее жизни. Речь шла лишь об одном: выявить для расследования убедительные следы, ведущие к Люциферу. Потому она и стерла записи, которые свидетельствовали, что дневник принадлежал ей самой.

— Не хотела, чтобы ее самое связали с Люцифером?

— Совершенно верно. Но она потерпела неудачу. У полиции не было никаких других подтверждений, что Сара имела касательство к Люциферу, поэтому дневник не вызвал никакого отклика. Вообще маловероятно, чтобы кто-то потрудился его прочитать. Ведь Сара его отвергла.

Я услышал, как Люси что-то опрокинула, судя по звуку, пластмассовую бутылку, но подавил порыв снова ринуться на выручку.

— Или, может, Борис был прав, предположив, что у Люцифера есть свои люди в полиции. Тогда не исключено, что кто-то прочел дневник, однако позаботился, чтобы его не приобщали к документам дознания. Что в Швеции это имя не вызвало никакого отклика, не так уж и удивительно, но ведь Дженни сперва предъявила его хьюстонской полиции. И пусть даже они там не знают шведского, читавший не мог не обратить внимание на имя Люцифер.

Все, что Люси говорила, было вполне справедливо, только вот в голове чертовски плохо укладывалось, что Люциферова сеть охватывала и полицейских, которые расследовали его дело. Вероятно, потому они и подвели его лишь под тяжкие телесные.