Почему-то мне показалось, что совершенно безразлично, как я отвечу на этот вопрос. И решил ответить честно.

— Я в Галвестоне, Дидрик. Через сорок восемь часов надеюсь быть дома.

Я услышал, как Дидрик глубоко вздохнул.

— А быстрее вернуться никак нельзя?

Я задумался. Мы могли бы вылететь завтра утром рейсом из Хьюстона. И с пересадкой в Чикаго или Нью-Йорке через двадцать четыре или тридцать часов были бы дома.

Внутри все сжалось от тревоги. Какой еще странный оборот приняло его расследование?

— В чем дело-то? — спросил я, стараясь заглушить нервозность в голосе. — Что-то случилось? В смысле, я же обещал сотрудничество и не отказываюсь от своих слов, но…

Дидрик перебил:

— Мартин, речь идет о твоем тесте и теще.

Я удивленно отставил стакан с водой. В браке я не состоял, а стало быть, ни тестя, ни тещи у меня не было.

И тут до меня дошло.

— О Господи, — прошептал я. — Родители Люси. Скажи, что с ними все хорошо.

На сей раз удивился Дидрик:

— Люси?.. Да нет же, Мартин, извини. В голове перемкнуло. Я имел в виду не их. А родню твоей сестры.

Гостиничный бар словно исчез. Все звуки оборвались, все зрительные впечатления растаяли в пустоте. — Моей сестры?

— Родителей твоего зятя. Деда и бабушку Беллы. У которых летний домик в шхерах.

Будто в трансе, я достал второй мобильник. Никаких сообщений, никаких пропущенных звонков из Стокгольма. И я начал понимать, что их и не будет. По крайней мере от деда и бабушки Беллы.

— Что случилось? — сказал я.

Или крикнул?

Не помню.