— Но вам известно, что, как раз когда Сара умерла, Дженни усыновила ребенка?

— Нет, об этом я не знала.

Она лгала.

Она лгала, лгала, лгала.

Однако придется отпустить ее. Потому что нам нельзя сейчас сосредоточиваться на судьбе Мио, внушал я себе. Одновременно что-то связанное с мальчиком билось в моем взбудораженном мозгу. Что-то, на что я должен был откликнуться, но пока не сумел.

Люси заметила мой наморщенный лоб.

— В чем дело? — спросила она по-шведски.

Я не ответил, дал волю размышлениям. Мальчик-призрак Мио — что я упустил насчет него? Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, еще когда мы выехали из Хьюстона.

И внезапно я вспомнил.

— Почему мы не видели фотографий Мио? — спросил я.

Люси помотала головой, словно сортируя свои мысли.

— Наверно, все же видели?

— Когда? В газетах их не было. Даже когда он пропал из детского сада. И в материалах расследования тоже. Как такое возможно?

Мне вспомнилась фотография сына Дженни, которую я видел в конторе ее мужа. И собственная моя неспособность сказать, похож он на сына Сары или нет.

Слова мнимого Бобби снова зазвучали в голове: Вы сами увидите. Это части одной истории. Но я до сих пор не видел. Не видел целого.

Денизе было незачем стоять и слушать наш разговор по-шведски. Она с нами закончила и хотела уйти. — Если мы можем что-нибудь для вас сделать… — начал я.

С печальной улыбкой она перебила:

— Забудьте. Вам надо позаботиться о собственном спасении. Не думайте обо мне, я сама справлюсь.