— Не лги! Отец говорил, что рассказывал про нас! Тони ты нравился. Он говорил нам, что, если бы мы дали тебе время, ты бы наверняка сам открылся. Но ты не открылся. Даже после того, как Тони поддержал тебя той окаянною ночью, когда ты застрелил подростка. До чего может дойти человеческий сволочизм?

Я съежился, ожидая нового пинка. Но ни пинков, ни ударов не последовало.

— После этого Тони больше не захотел работать с тобой. Попросил перевода, но поверь — он никогда не терял надежды. А потом ты совершил самый непонятный поступок. Уехал. Уволился и уехал на родину. Мерзавец! После этого папаша запил. Потом Тони умер, и все кончилось. Папаша вконец опустился и больше не выкарабкался. Ты понимаешь, что разрушил нашу семью?

Я понимал, что́ он говорит, но не мог все это принять. У меня не было причин думать, что он лжет. Отец наверняка так говорил, внушал им, что по моей вине его жизнь пошла к чертовой матери. Но мы с мамой, мы-то знали правду.

— Это твой отец разрушил мою семью, — сказал я. — А не наоборот, Винсент.

— Наш отец! — гаркнул Винсент. — Наш! А не мой!

Мне хотелось кричать. От боли в руке и от протеста. У меня не было отца, которого я хотел признать своим. Вообще не было. И нечего тут тыкать мне в нос каким-то отцом. Но я не мог вымолвить ни слова.

— Когда папа умер, мне пришлось стать главой семьи. Потому что мама и Саймон… Саймон чертовски хороший малый. Только вот не особенно смышленый. У него есть свои кафе, но на большее он не способен. Например, он так и не узнал, что случилось на этом месте. Он бы проболтался. Не по злобе, просто не выдержал бы. Можешь сколько угодно презирать, кем я стал, но мне удалось то, чего ты никогда не достигнешь: я теперь невосприимчив к бедам. Я управляю своей частью мира так, как хочу. Понятно тебе? Понятно? Ко мне и к моим людям не подступиться.

Но Мио он потерял. Родного сына. Если бы Сара догадывалась, каким силам бросила вызов. Нет никого опаснее людей, которыми движут личные — и нездоровые — мотивы. Они никогда не идут на компромиссы, вот в чем штука. Потому я и лежал в песке, а смерть стояла в метре от моего лица. Вопрос сейчас лишь в том, какая смерть придет первой. Левая рука онемела. Я не сомневался, что со мной случился инфаркт. Еще один слабый брат в семье. Но не тот, над кем бы Винсент сжалился, это ясно.

Привычным жестом он извлек из кобуры под пиджаком большой револьвер. Сам я оставил пиджак в гостинице. Мне больше нравится в одной рубашке.

— Ты знаешь, как умер Тони?

Я не ответил.

По словам Джоша Тейлора, его застрелили при исполнении.