Потом он снова посмотрел в бинокль, подождал.

В доме никто не двигался. Никто и ничто. Только плотная, порождающая клаустрофобию тишина, в которой звук входящего сообщения прозвучал, как удар колокола.

Цветочек с тем же успехом мог бы вскочить и закричать: “Мы тут!”

— Черт, — прошипел он, выключил звук и стал читать сообщение.

“Я на месте. Жду”.

Ладно, подумал он и сделал Юрису знак возвращаться к машине.

В тот же миг тридцатисемилетний Ульф Блумстранд — которого и друзья, и менее расположенные к нему знакомые звали Цветочек — понял, что сценарий был обречен с самого начала.

— Не двигайся, — сказал голос у него за спиной.

Вот черт Квартал Крунуберг

Вот черт

Квартал Крунуберг

К тому времени, как Эмилия села за столик, Ирса Хельгадоттир уже допила кофе.

— Извини, что заставила ждать. Ты про что хотела сказать?

— Про мужчину, у которого был секс с Тарой.

— Так. Слушаю.

Ирса начала с того, что, хотя дело о смерти Тары формально было закрыто, оно ее не отпускало.

— Это мой первый случай с погибшим человеком, и когда убийство раскрыли, про сам факт купли-продажи секса как будто забыли. Мне показалось, что по отношению к Таре это как-то неправильно.

Голос у Ирсы был сосредоточенный, но щеки слегка покраснели, выдавая, как она взволнована.